Вечером, когда мать с Олей ушли к себе в спальню. Отец лег на свой диван в зале и захрапел пьяным сном. Я ещё долго лежал на тахте, накрывшись одеялом, рассматривая снимки, сделанные утром на даче.
И думал о разговоре с мамой Зоей. Судя по её поведению, у меня был реальный шанс засадить ей осенью, во время поездки в Ростов. И мне не было нужды шантажировать мать фотографиями.
Был бы я один, возможно, так и поступил. Подождал пару месяцев до сентября. Но отец хотел переспать с Олей, и я был не вправе ему в этом отказывать.
Да и потом, меня могли призвать в армию не в ноябре, как говорила мать. А в сентябре. И тогда мне пришлось бы ждать возможности ей засадить целых два года.
И лёжа под одеялом, еле сдерживая себя от желания подрачить. Я думал об предстоящем звонке Лидии Николаевне. И меня волновал один вопрос: Почему она назначила встречу с ней именно на вторник в два часа дня?
А если я не поймаю рыбу? Нет, это нереально. Второго такого карпа мне не поймать. Да и вообще крупной плотвы тоже. Сколько я ловил на этом месте, никогда не уходил с реки с нормальным уловом. Всегда мелочь попадалась, разве что на таранку.
Хотя был вариант поставить в омут » телевизоры» и закидушки на ночь. Может что нибудь и попадётся. Но в любом случае, я приду во вторник в назначенное время к центральному гастроному. С рыбой или без неё. Ради спортивного интереса.
А она шикарная, эта блондинка. Моя мать, красивая и развратная медсестра, проигрывала Лидии Николаевне по всем параметрам.
У моей мамы не было таких холеных длинных ноготков. И одевалась мама Зоя скромнее. Да и вообще ей было далеко до тёти Лиды. Но я всё же хотел больше свою мать, чем чужую, незнакомую мне женщину.
— Ну что? Договариваться мне с Любой на вечер? Или ты передумал Костя? — спросил у меня утром отец, перед тем, как уйти на работу.
Мамаша с Олей уже ушли. Мать всегда уходила пораньше. Обязанности старшей медсестры — наладить жизнь отделения и быть на месте до прихода сотрудников.
Оля училась в медицинском училище, а в больнице, где работала мать, проходила практику.
— Конечно. У меня хуй после вчерашнего колом стоит. А дрочить больше не охота. И за тобой должок, пап. Не забывай. — сказал я отцу, твёрдо решив переспать с его любовницей.
Хотя ещё вечером, придя домой, я было раздумал познавать азы интимной жизни с папиной блядью. У которой был плоский зад и отвислые груди. А сама она выглядела лет на пятьдесят. Хотя Люба была ровесницей Витька.
Но утром принял другое решение. Уверенности в том, что у меня получится в плане постели с Лидией Николаевной не было абсолютно никакой. Я и поверить не мог, что эта роскошная блондинка, сидящая за рулём белоснежной » Ауди» замужняя, к тому же захочет переспать с простым сельским парнем, сыном ей по возрасту.
— Держи вот. Купишь себе пивка на опохмел. А спирт, который у нас в гараже спрятан. Не пей. Помни о том, что тебе до воскресенья нужно прийти в форму. А иначе Оля не даст. И мне придётся их обеих ебать. — сказал я отцу, достав из кармана джинс вчерашние деньги — десять рублей, и отдал их в руки папаши.
— Нет сынок, бухать я больше не буду, это точно. Вчера Зое не мог отказать. Она бы догадалась. Ведь я никогда от выпивки не отказывался. Бутылку с собой на работу для Любки возьму. Сам пить не стану. Ей отдам и договорюсь на счёт тебя. Я лучше пива выпью. Да и не болит у меня голова особо. У нашей матери спирт намного лучше, чем у Зарины. — ответил мне отец перед уходом из квартиры.
Витёк ушел, а я, оставшись один, закрыл за ним входную дверь на ключ и разделся до гола.
У меня были планы сфотографироваться голым в отражение зеркала со стоящим колом членом. Это фото должно послужить своеобразной приманкой для мамы Зои, которая и так находилась под впечатлением от того, что я прикоснулся стояком к ее крутому бедру.
Я вспомнил её любопытные взгляды на меня. За ужином.
Изначально я планировал сфоткаться в ванной. Но потом передумал. И, включив лампу в прихожей, встал голый, с телефоном в руке перед трюмо с большим зеркалом до пола.
Хуй у меня стоял колом. Он и не падал. В мыслях о матери, об предстоящем пореве с любовницей отца и об возможной интимной встрече с красивой москвичкой, ровесницей по возрасту маме Зое.
Снимки получились отменные. Я снялся передом, боком, с разных ракурсов. И везде член у меня стоял почти вертикально от бешеного напряга. Меня возбудили мысли о том, что в воскресенье мои обнаженные фото увидят мать и сестра.
Одевшись, я занялся копированием снятых фото в телефоне на другую флешку. Она была нужна для подстраховки на тот случай, если мать отберет у меня телефон. А такое, скорее всего, и произойдёт.
Скопировав фото на вторую карту памяти, я спрятал ее в надежном месте. В книге » Остров сокровищ.» Положив флешку между страниц.
Я увлекался морской тематикой, обожал читать книги про пиратов, а также исторические про рыцарей. И ряд книг известных писателей с историческими и приключенческими романами стояли на книжной полке над тахтой, где я спал.
Оставшаяся до вечера. Время я провёл в гараже, делая два больших » телевизора» из старых рыболовных сетей. А потом сходил на реку, взяв с собой удочки.
Я пришёл на то место, где мы вчера с отцом поймали двух карпов и наловили ведро крупной плотвы. Но, просидев примерно с час, я так и ничего не поймал.
Поклёвок не было совсем. А вчера у нас был просто удачный день во всех отношениях.
Поняв, что клева не будет, а мне нужно было возвращаться домой. Отец вот-вот придёт с работы. Я разделся до трусов, взял принесенные с собой » телевизоры» длинные метровые палки с сетью. И, войдя в воду, поставил их под кустами ивы в реке. Привязав для надёжности » телевизоры» веревками к кустам.
До кучи я забросил в реку ещё с пяток закидушек на крупную рыбу, замаскировав палки воткнутые в берег, травой и землёй. К палкам была привязана леска, и я не хотел чтобы их кто-то снял и своровал рыбу.
— Всё зашибись, Костя. Я договорился с Любой насчёт тебя. Она даже бутылку с меня не взяла, когда узнала, что я хочу сына к ней привести на » обучение». Но только тебе одному придется идти. Меня она не хочет. Да и у меня уже на нее не стоит. Я Оле, дочке хочу засадить. — отец пришел с работы трезвый и прямо с порога обрадовал меня известием о том, что он договорился со своей любовницей насчёт меня.
Мать с сестрой еще не приходили с больницы, и мы были в квартире с отцом одни.
— Ты вечером к ней иди. Она сказала, часиков в десять. Как темнеть начнёт. А то у неё возле подъезда бабки на лавках сидят. Меня знают. А тебя тут же засекут. И начнут сплетни распускать. К десяти часам они по квартирам расходятся. — предупредил меня отец, сидя со мной на кухне.
Витёк пил чай из кружки, а я курил сигарету, стоя возле окна, пуская дым в форточку.
— Она без презервативов ебется. Ты не беспокойся. Любка чистая. Кроме меня у неё никого нет. Так что можешь смело ей засаживать, сынок. От нее триппер не подхватишь. — добавил Витёк, предупредив меня об особенностях секса с его возрастной любовницей.
Папаша так же рассказал мне, где живёт его подруга, назвав номер дома и квартиры. Хотя я примерно знал и без него. Городок у нас маленький, и всем всё про всех известно.
На этом наш разговор закончился. Отец было ещё хотел мне что-то сказать. Но вернулись с работы мама, Зоя с Олей, и мы с ним ушли с кухни в зал. А там разговаривать на интимные темы было нельзя. Мать могла услышать. Чего мне бы не хотелось.
Любовница отца была откровенная уродина по сравнению с нашей красавицей мамой. И узнай мать о том, что её муж подложил под сына свою блядь с завода. Дома был бы грандиозный скандал. А меня после этого мамаша стала бы презирать. Да и старшая сестра тоже.
Но мне хотелось впервые в жизни попробовать с женщиной. Пусть даже с такой страхолюдиной как Люба. У неё была пизда, в которую можно было вставить член и по настоящему кончить. А не гонять в одиночку » Дуньку Кулакову».
— Куда это ты собрался, Костя? — в прихожей ко мне подошла мать увидев, что я зашнуровываю ботинки.
— Да, на рыбалку, мам. В ночную. Ночью рыба лучше клюет. Хочу снова поймать такого же карпа, как вчера. — соврал я матери, выпрямившись и встав перед ней в полный рост.
Мама Зоя уже переоделась в халат и стояла передо мной, держась рукой за пояс. И мне показалось, судя по её взгляду. Будь мы с ней одни в квартире, она бы без раздумий потянула за поясок халата, и он бы у нее распахнулся.
И, переведя взгляд на ее руку, застывшую на поясе. Меня как током ударило. Вчера на кухне халат у матери не мог сам по себе распахнуться, так как он был надёжно подпоясан поясом, а спереди пояс на халате был завязан узлом.
Это я наблюдал сейчас. И как ни старайся, этот узел на поясе не мог сам по себе развязаться.
И по всем параметрам выходило, что моя строгая мама, нещадно лупившая меня в детстве ремнём. Сама развязала пояс у себя на халате вчера на кухне, чтобы взрослый сын смог рассмотреть ее нижнее белье и тело.
От этих мыслей у меня моментально встал хуй в штанах. И я стоял перед мамой Зоей со стоячим колом членом.
Мы были с ней в прихожей одни. Отец сидел на диване в зале и смотрел телевизор. Оля находилась у себя в спальне. И только мать, выйдя в туалет, застала меня, когда я надевал обувь.
— Делать тебе нечего, сынок. Не обязательно идти ночью на рыбалку. Мог бы и утром пораньше встать. Но отговаривать тебя я не стану. Ты уже взрослый. Постой, я ключ от дачи принесу. В ней можешь переночевать. Река ведь рядом. — неожиданно сказала мне мать и, повернувшись, ушла за ключам к себе в спальню.
— Держи, сынок. Смотри, не потеряй. А то потом придётся замок менять. У меня второго ключа нет. — произнесла мать, вернувшись из спальни, держа ключ от дачи в руке.
Замок на дверях дачного домика был большим, и ключ соответствовал его размерам.
Длинный, тёмного металла ключ лежал у мамы Зои в ладони, и к ключу была привязана верёвочка.
— Спасибо, Витальевна. Не бойся! Не потеряю. А на даче можно укрыться от дождя, если он ночью пойдет. — ответил я матери, умышленно назвав ее по отчеству, беря у неё из руки ключ и касаясь ее ладони пальцами, как бы невзначай погладил.
Мать зыркнула взглядом сначала мне в глаза, а потом перевела его на мою ширинку, где вовсю выпирал стоявший колом член.
Зрачки у мамы Зои вновь расширились, и она, словно под гипнозом, не отрывая взгляда от бугра у меня в штанах, уставилась на него, словно удав на кролика.
Пальцы её руки теребили кончик пояса, и мне казалось, вот-вот они дернуться, потянут за него, и халат распахнётся.
Но этого не произошло. Мать отвела взгляд от моей ширинки и, смотря мне в глаза, спросила.
— А удочки твои где, Костя? Как же ты на рыбалку идёшь без удочек? Ты что, меня обманываешь? Вместо речки торопишься на свидание с девушкой? Смотри, сынок, не сделай меня бабушкой перед армией. И мой тебе совет. Гулять гуляй, но » хомут» на себя не спеши вешать. Придёшь с армии. Тогда можешь жениться. — сказала мне мать, подумав, что я ее обманываю, и сам иду на блядки, а не на рыбалку.
И она в принципе попала в точку. Только я шел не на свидание с молодой девушкой. А становится мужиком к любовнице её мужа. И если бы мать узнала реальное положение дел. Она бы меня прибила на месте. А потом досталось и отцу.
— Спасибо за совет, мама. Девушка у меня есть. Но сегодня я иду не к ней, а действительно на рыбалку. Удочки в гараже находятся. Мы их там вчера с отцом оставили. — ответил я матери, соврав ей про девушку.
У меня никого не было из — за моей природной стеснительности. И мне не нравились ровесницы. Я обожал зрелых женщин, таких как моя мать и блондинка москвичка Лидия Николаевна.
— Ох уж этот гараж. Надо с обыском в него нагрянуть. Пьянки вы с отцом там устраиваете. Ладно, иди уже на свою рыбалку. И смотри, что я тебе говорила. Ключ от дачи не потеряй. — вдогонку сказала мне мать, когда я уже вышел в подъезд.
Я слышал, как в двери щёлкнул замок. Мама Зоя закрыла за мной дверь на ключ. А я, выйдя на улицу, пошел по направлению к гаражам, на случай, если мамаша вздумает смотреть за мной из — за окна.
Со второго этажа, где мы жили, просматривалась дорога и часть построек за ней. Но наш гараж из окна не был виден.
Не доходя до гаража, я свернул вбок на тропинку, ведущую через овраг. И вскоре вышел в центр города, к гастроному, где вчера продавал рыбу.
От него мне предстояло пройти вниз к реке, в район частного сектора, где в тени аллеи тополей стояли две старых двухэтажных » хрущёвки» построенных ещё в пятидесятых годах. И в одной из них, на первом этаже жила любовница отца.
Дома эти принадлежали филиалу московского завода » Точмаш» на котором трудился токарем мой отец и работала мастером. Люба.
Сам завод находился невдалеке от » хрущёвок» в старинном здании бывшей больницы, которая существовала ещё при царе. Ничего серьезного этот завод не производил. Здесь вытачивали различные детали, в основном мелочь: болты, шайбы, втулки,
и отправляли всё в Москву. Где с помощью этих болтов с шайбами собирали уже крупные механизмы.
В детстве, учась в школе, мы с ребятами ходили на свалку возле завода. В больших баках хранилась металлическая стружка и медные и бронзовые кругляшки — остатки от штамповки размером с копейку.
Мы набирали полные карманы этих кругляшей и использовали их в своих играх. А ребята постарше сгибали медные кружки пассатижами и прикрепляли их к низу брюк.
Уже начинало темнеть, когда я вышел на нужную мне улицу и, спустившись вниз, очутился возле двух » хрущёвок», укрытых зеленью тополей.
Возле подъезда, где жила любовница отца, на лавках никого не было. Бабки ушли, а в окнах дома кое-где горел свет.
— Кто там — раздался женский голос с хрипотцой, когда я подсвечивая зажигалкой, вошёл в тёмный подъезд, пропахший затхлостью и мышами, и постучал в дверь квартиры под номером три.
— Это я, тётя Люба. Меня отец к вам прислал. — отозвался я женщине, осветив свое лицо зажигалкой.
В подъезде было темно, как в могиле. Электрические лампочки на первом и втором этажах полностью отсутствовали.
В двери был глазок, и я специально осветил свое лицо пламенем зажигалки, чтобы Люба меня увидела. Так как она не спешила мне открывать. И за дверью слышалось шуршание.
— Извини, парень. У нас вчера тут драка была. Хулиганы и пьянь разная по ночам бродит. Все лампочки в подъезде побили. А я одна живу и боюсь. — едва я осветил свое лицо зажигалкой, как с той стороны двери лязгнул засов, и она открылась.
Открывшая мне дверь женщина, впустив меня внутрь квартиры, тут же её закрыла. И не на один запор, а на два длинных кованых металлических засова, явно изготовленных на заводе, где она работала.
И теперь выбить эту дверь можно разве что с помощью кувалды, да и то затруднительно.
— Меня отец к вам прислал, тётя Люба. Я его сын, Костя. — ещё раз представился я женщине, думая, что она не расслышала, находясь за дверью.
Мы стояли с ней в тесной прихожей, освещенной лишь тусклым светом настенного бра.
— Я слышала, парень. Не глухая. Мог бы потише говорить. У нас тут кругом уши. Завтра весь дом будет знать, что ко мне дети на «приём» ходят. Снимай обувь. Тапки внизу. И пошли на кухню. Там можно разговаривать. А тут все слышно. — стоявшая напротив меня возрастная блондинка в байковом домашнем халате прижала палец к губам, показывая мне, что нужно соблюдать конспирацию.
И, дождавшись, когда я сниму ботинки и надену тапки. Взяла меня за руку и повела на кухню.
Квартира у любовницы отца была маленькой, однокомнатной и вдобавок старой планировки. И в ней не было коридора, как у нас в двухкомнатной квартире.
Рядом с прихожей была кухня, напротив — зал, служивший одновременно спальней. И прямо в стене ванная, совмещённая с туалетом. А не раздельная, как у нас в доме новой постройки.
Дверь в зал была открыта, и, проходя мимо, я увидел там стоящую в углу тахту, застеленную красным покрывалом. На этой тахте мой папаша порол во время обеда хозяйку квартиры. И теперь его место предстоит занять мне, его сыну.
— А ты на отца здорово похож, парень. И ростом. И лицом. Только губы у тебя от матери. А так — вылитый Витя. — говорила мне Люба, стоя со мной в ярко освещенной кухне с плотно занавешенным шторами от постороннего взгляда окном.
Любовница отца бесцеремонно разглядывала меня в ярком свете электрической лампочки, свисающей с потолка без люстры. А я смотрел на нее, впервые видя вблизи.
Едва я очутится в её квартире, как у меня случился бешеный стояк. Хуй встал и выпирал буром на ширинке. Люба его видела, а я и не стеснялся. В конце концов, я пришел к ней не на экскурсию, а конкретно её ебать. И она это знала.
— Посиди минутку. Я честно не ожидала, что ты ко мне придёшь. Думала, побоишься. Можешь курить. Я люблю табачный дым. Хотя сама не курю. Папа твой всегда на этом месте сидел и курил. — Люба подвинула ко мне стул и поставила передо мной на стол пепельницу, взяв ее с подоконника.
Рядом с пепельницей на окне лежала помятая пачка » Примы». Это были сигареты отца. Он их, возможно, забыл в квартире любовницы. А может, Люба ему сама их купила.
Женщина ушла, а я сидя на стуле возле холодильника. Кстати, самое удобное место в небольшой кухне Любы. Не зря его отец облюбовал. Осмотрелся по сторонам и остался доволен видом уютной кухни мастера с военного завода.
Это не была блатхата, как я поначалу предполагал. Считая Любу блядью и думая, что у нее в квартире вечные попойки. На кухне, да и в квартире в целом, было чисто, опрятно, но бедно. Даже у нас было больше мебели и бытовой техники, чем у Любы.
— Неудобно как-то в халате перед тобой щеголять. Костя. Извини, что ждать заставила. Я сейчас. У меня все готово, только разогреть. — на кухню из зала зашла Люба. И в помещении распространился аромат дешёвых цветочных духов.
За несколько минут зрелая блондинка успела снять халат и надеть на себя юбку и красивую блузку. Поверх которой была пущена золотая цепочка. Губы у Любы были накрашены помадой. Глаза подведены тушью.
А она ничего. Даже симпатичная. Есть, конечно, морщины под глазами, но в целом приятная женщина. Не сравнима, конечно, с моей мамой Зоей. Но и не уродина, как я предполагал.
Мое представление о внешности любовницы отца основывалось на том, что я видел её пару раз издалека, на заводе в спецовочном халате. А вблизи — накрашенная и в красивой одежде. Люба была привлекательной. И я не пожалел о том, что пошел к ней.
Я этой Любе по возрасту годился в сыновья. И женщина сама хотела попробовать с молодым парнем. Вот и ворковала вокруг меня, стараясь угодить. Ставя различные закуски на стол. Которыми вряд ли угощала моего отца.
Помимо бутылки водки. На столе появилось пиво в банках моя любимая » Балтика». А также различные закуски. Рыбные и мясные консервы. Селёдка. Сыр в тарелке с варёной и копчёной колбасой. На газовой плите, стоящей в углу, в сковородке скворчали, разогревались котлеты. А рядом в кастрюле, на соседней конфорке грелась толченая картошка.
— Я же тебе руки не предложила помыть. А за стол усадила. Иди в ванную, мой. Там полотенце чистое висит. А потом приходи за стол. — сказала мне хозяйка квартиры и тут же отвернулась к плите. Перевернуть котлеты, чтобы они не подгорели.
Прежде чем отправиться в ванную мыть руки. Я бросил взгляд на стоящую у плиты женщину и увидел, что у неё под юбкой тоже есть за что подержаться. Не такой пухлый зад, как у моей матери. Но все же не доска.
Я откровенно не любил плоскозадых женщин. Даже красивых.
— Ой, парень. Подожди секунду. Дура набитая. Послала тебя руки мыть. А бельё не сняла. — в след за мной в ванну заскочила Люба и бросилась снимать висевшие на верёвке лифчики и трусы разных расцветок. Начиная от белых простого покроя. И чёрных кружевных.
Веревка была высоко, и женщина тянулась на носках, снимая свое нижнее бельё.
Она стояла рядом со мной, почти прижимаясь и запах её духов кружил мне голову. Я не удержался и обнял, любовницу отца. Положил руку ей на грудь и попытался поцеловать в губы.
— Костя. Не нужно этого делать. По крайней мере, сейчас. Мне выпить необходимо. А так стыдно. Ведь ты сын моего любовника. Молодой совсем. А я ещё совесть не потеряла. Так что не надо сейчас. Я твоя буду. Но не нужно спешить, мальчик. — едва я ее обнял и стал лапать за груди, Люба как-то сразу обмякла в моих руках, но не дала себя поцеловать.
Я успел помять ей груди через одежду. Мягкие, как вата, но приятные на ощупь. И на этом всё закончилась. Подруга моего папаши вырвалась из моих объятий и, взяв в охапку трусы с лифчиками, вышла из ванной, оставив меня с выпирающим в штанах членом.
По честному я был удивлён. Когда я шёл на квартиру к бабе, которую трахал Витёк. Я думал, что она накинется на меня и с ходу потащит в постель. Но этого не случилось. Женщина оказалась порядочной. Или пыталась строить из себя » целку».
— Я сама хочу, парень. Но не могу сразу. Мы с тобой не знакомы, а ты ко мне целоваться полез. Наливай. Выпьем. Закусим как следует. И я твоя буду. — сказала мне Люба, когда я вернулся на кухню к ней за стол.
При виде котлет, колбасы с сыром, селёдки и разнообразных консерв. У меня засосало в желудке. Ведь дома мы с отцом этого не ели. Мамаша пичкала нас макаронами, а колбасу покупала только по праздникам.
И поэтому, выпив вместе с любовницей отца по рюмке водки. Я накинулся на еду, закусывая алкоголь котлетами, колбасой и селёдкой.
— Давай ещё по одной. А то наешься, и водка не полезет. Я выпить хочу. Еда от тебя никуда не денется, парень. У меня ещё борщ с мясом стоит в холодильнике. Потом я тебе его разогрею. — сказала мне Люба и сама взяла бутылку со стола и разлила водку по рюмкам.
К слову сказать, рюмки у женщины были большие, стограммовые. И после второй мне реально захорошело. Как и самой Любе.
Она сидела напротив меня в небольшой уютной кухне однокомнатной квартиры в старом двухэтажном доме, расположенного на краю нашего города.
Мы касались друг друга коленями и вели разговоры.
Насытившись, я закурил сигарету и, куря, слушал о чём мне говорила Люба, попутно рассматривая её ляжки, видневшиеся под юбкой.
В основном Люба мне рассказывала про свою жизнь. Она была приезжая. Ещё в восьмидесятых её выслали из Москвы во время Олимпиады на » Сто первый километр».
Тогда, при Брежневе, всех маргиналов высылали из столицы в провинцию. На так называемый » Сто первый километр».
— Вот я и очутилась в вашем городе, Костя. По молодости озорная была. Любила выпить и погулять с мужчинами. Но сейчас я остепенилась. Выпиваю иногда за компанию. — рассказав мне про себя, любовница моего папаши встала со стула и полезла зачем-то в холодильник.
А я, видя перед собой её зад в юбке. Обнял женщину за талию и усадил к себе на колени.
— Мне все равно, кем вы были раньше, тётя Люба. Вы мне нравитесь, и я хочу вас. — честно признался я хозяйке квартиры удерживая её у себя на коленях и упираясь вставшим членом ей в жопу.
В молодости эта Люба была красивой, и следы былой красоты все ещё оставались на ее лице. Затронутым возрастом и пагубными привычками.
— Ты мне тоже нравишься, Костя. Мы с тобой встречались в городе. В магазинах. На рынке. Но ты не обращал на меня внимание. А я обращала. Но не думала, что однажды буду сидеть у тебя на коленях, у себя в квартире. — произнесла Люба, смотря мне в глаза, и, обняв меня за шею рукой, поцеловала в губы взасос.
Несколько минут мы с ней страстно сосались. Вернее, это делала она, а я лишь мял рукой её отвислые груди через одежду и упирался вставшим хуем в жопу сидевшей у меня на коленях женщине, старше по возрасту моей матери.
— Пошли в зал, парень. Я хочу лечь с тобой в постель. Ты меня до белого каления довёл. — Люба встала с моих колен и потянула за собой в зал, где в углу стояла довольно широкая тахта, покрытая сверху красным покрывалом.
— Тут все чистое. Перед твоим приходом бельё меняла. Как мне твой папаша сказал насчет тебя. Так я подготовилась. Раздевайся, ложись. А я сейчас. Мне в ванную нужно сходить. На пару минут всего. — любовница отца зашла вместе со мной в зал служивший женщине одновременно и спальней.
Подвела меня к стоящей в углу тахте, держа за руку. Скинула с тахты покрывало и откинула одеяло, обнажив белоснежные простыни.
— Я свет выключу, чтобы ты не стеснялся. Раздевайся. Ложись, сынок. Я сейчас приду. И у нас все будет. — в комнате ярко горела люстра под потолком и хотя окна были закрыты шторами, меня это напрягало.
Оказавшись впервые в жизни с женщиной один на один в её спальне. Я вдруг застеснялся. До этого я иначе себе представлял, как все происходит в постели.
В прочитанных мной книгах и в кинофильмах всегда женщина ложилась в постель с мужчиной. Или в темноте, или при неярком свете ночника, к примеру. А тут ярко светила люстра под потолком, которая меня смущала.
— Что такое, парень? Стесняешься при мне раздеваться? Сейчас я всё исправлю. — засмеялась Люба, отходя от тахты к телевизору, стоявшему в противоположном углу на тумбочке.
Любовница моего папаши. Включила телевизор и, подойдя к двери, щелкнула выключателем, гася люстру.
— У меня нет торшера и ночника. Вместо него мы телевизор с тобой используем. Я не люблю в темноте этим заниматься. — передумав идти в ванную, Люба вернулась к тахте, возле которой я стоял, и принялась меня раздевать.
После яркого света люстры в небольшой комнате малогабаритной хрущёвки, освещаемой лишь экраном телевизора, стало полутемно. И стеснительность с меня как рукой сняло. Я бы и сам разделся, но взрослой женщине за сорок лет захотелось самой раздеть молодого парня. Сына своего любовника и коллеги по работе.
— Не думала я, что у Вити такой сын стеснительный. С виду вылитый отец. Высокий, красивый парень. А стесняешься женщин. Ну ничего. С моей помощью ты мужчиной станешь. Впервый раз я тоже стеснялась. — голос у Любы стал хриплым и прерывистым.
Эту блядь, высланную из Москвы за аморальное поведение и прошедшую » Крым и Рым». Не на шутку возбудил сам факт того, что она раздевает молодого парня. Родного сына мужика, который ее до этого ебал. И ей предстояло » ломать ему целку». Стать для неопытного парня первой женщиной в его жизни.
Стоящая передо мной блондинка со следами былой красоты на порочном лице, чуть старше моей матери, дрожащими пальцами расстегнула пуговицы на моей рубашки и снимала с меня одежду.
— А у тебя он больше, чем у твоего папы! Намного больше, парень! Удивительно! — воскликнула Люба, сняв с меня рубашку и стащив на пол джинсы вместе с трусами, обхватила мой член рукой, и пальцы женщины при этом дрожали.
— Хорошенький какой! Вот так подарочек мне Витя сегодня сделал! — возбуждённым голосом говорила стоящая передо мной женщина, любовница моего отца, не ожидавшая увидеть у сына её ебаря большой двадцати сантиметровый конец, похожий на толстую палку.
— Раздень меня. Я не кусаюсь. Я люблю когда мужчина сам снимает одежду. — попросила Люба ложа мои руки к себе на плечи.
Я кое-как трясущимися пальцами снял с неё блузку, а затем и лифчик. Причём с ним пришлось повозиться. Любовница отца стала ко мне спиной для того, чтобы я расстегнул застежки её бежевого цвета бюстгальтера.
С юбкой получилось быстрее. Люба сама расстегнула молнию сбоку, а мне лишь осталась стянуть её вниз на пол.
— Туда пока нельзя, сынок. Она у меня мокрая. Из — за тебя милый. Довёл ты меня. Мне в ванную нужно. Это быстро. — любовница моего папаши не дала мне снять с себя трусы, когда я попытался их стянуть с неё на пол, так же как и юбку.
Люба взяла меня за руку, оттянула край своих белых трусиков и просунула в них мою ладонь. И мои пальцы, коснувшись её лобка, мягкого на ощупь, стали мокрые.
— Её помыть необходимо и вытереть насухо полотенцем. Вот для чего мне нужно в ванную, сынок. Ты ложись. Я быстро. — любовница моего отца обняла меня, поцеловала в губы, не забыв при этом обхватить и погладить мне член рукой.
Это длилось секунды. Я даже не успел взять в руки её обвисшие груди с блеклыми сосками. Как женщина отпрянула от меня и пошла из комнаты в ванную подмываться.
А мне ничего не оставалось делать, как лечь в разобранную постель на тахте и ждать.
Я лежал голый на спине с отменным стояком. В ожидании неизведанного. Член у меня буквально окаменел и стоял, словно столб.
По телевизору шла очередная серия надоевшей » Санты Барбары» любимого сериала моей матери и сестры.
Дверь в комнате была приоткрыта, и я слышал, как льется вода в ванной. Там подмывалась блядь моего отца. Эту женщину не раз имел Витёк. И теперь мне предстояло с ней попробовать.
— Вот и я, милый. Заждался меня, сынок? — Люба вошла в комнату голой, держа полотенце в руке, которым вытирала на ходу промежность.
Взгляд любовницы Витька был направлен на мой член, который стоял колом и немного набух от распирающей его крови.
Пока она шла ко мне, я успел рассмотреть ее тело, насколько это было возможно в мерцающем свете телевизора.
Среднего размера груди, отвисшие, с блеклыми сосками. Дряблый живот и белесый лобок. Тело у зрелой блондинки было не менее изношенным и потасканым, как и её лицо.
Но это меня мало волновало. В конце концов, я же не женится на ней собирался, а пришёл конкретно ебать. Влагалище. И половые губы у всех женщин одинаковые. У красивых и некрасивых.
— Ничего страшного не случилось, сынок. Это со всеми бывает. Тебе нужно успокоиться. Давай просто полежим. — говорила мне Люба, лёжа рядом со мной на тахте и лаская мое тело ладонями.
До этого стоящий колом член у меня вдруг упал и стал вялым, едва голая любовница отца легла ко мне в постель. Я не знал, с чем это было связано. Возможно, от сильного душевного волнения.
Я откровенно трусил перед сексом с женщиной, которую до меня не раз ебал мой папаша. И в желании не ударить перед ней лицом в грязь. Быть в постели лучше, чем отец. У меня на этой почве произошел срыв. В самый неподходящий момент упал член.
— Не пытайся его поднимать рукой, Костя. Это не поможет. Ты только хуже сделаешь. Просто расслабься и позволь тебя поласкать. Все наладится. Поверь мне. — Люба убрала мою руку с члена, который я в отчаянии мял пальцами в попытке его поднять.
Лёжа со мной на боку. Любовница моего отца крепко обняла меня и стала по матерински ласкать и гладить ладонями по спине, груди и по волосам на голове. Одновременно целуя и шепча мне на ухо ласковые слова.
Несмотря на её потёртый вид, тело у женщины было приятным на ощупь. Мягким и податливым. А ещё Люба очень хорошо и вкусно пахла. Мне был приятен легкий аромат цветочных духов, шедший от ее белокурых волос, и запах тела. Он был домашним и действовал на меня успокаивающе.
— Ну вот видишь. Твой «молодец» снова в строю. Тётя Люба не позволит ему ложиться спать раньше времени. — зрелая блондинка потянула меня на себя, заставив лечь на неё сверху.
Под действием её материнских ласк, поцелуев, жарких объятий. Я успокоился, и через пять минут у меня всё пришло в норму. Член вновь налился кровью и стал стоять, как прежде.
— Ложись на меня. Не бойся, сынок. Вот так. И толкай его. Двигайся на мне, милый. — Люба взялась рукой за мой член и направила его в своё влагалище.
Я, как слепой щенок, тыкался членом женщине в лобок, не в состоянии сразу его вставить в дырку у нее между ног. Пока она не пришла мне на помощь и умело направила мой член по назначению.
— Аааа! Оооооййй! Наконец он во мне. Я тебе помогу сейчас, сынок. Ты неопытный, а у меня огромное знание в этих делах. — едва я вставил ей член во влагалище, любовница отца, лежавшая подо мной, сладко застонала и, к моему удивлению, стала двигаться навстречу моим неумелым толчкам на ней.
» Ебется, как швейная машинка Зингер»
Тогда я не придал значения словам своего отца. А теперь понял, что он имел ввиду. Люба была опытной блядью во всех отношениях. И в постели отдавала себя всю, без остатка.
Зрелая потасканная блондинка, по возрасту старше моей мамы, Зои, вцепившись руками в мои плечи, яростно мне подмахивала, да так, что я сбился с ритма и вскоре кончил.
— Ыыыы! Аааа! Тётя Люба! — зарычал я, вдалбливая член во влагалище женщины, любовницы своего отца, спуская ей в него порции молодой спермы.
«Как приятно быть с женщиной. И это в миллион. В миллиард лучше, чем заниматься онанизмом. »
Подумал я, сваливаясь на бок с лежащей подо мной возрастной блондинки.
И теперь я понял, почему Роман и его лысый друг Игорь платили моей матери и сестре приличные деньги только за час порева с ними. Потому что это приятно. Обалденно приятно ебать женщину. И я больше никогда не буду дрочить.
— Извините, тётя Люба. У меня все быстро произошло. Не знаю, что со мной? — оправдывался я перед любовницей отца, лёжа с ней в постели с опавшим членом.
Я минуту на ней не пробыл, как кончил. Спустил ей во влагалище, и у меня тут же упал член. Чего раньше никогда не наблюдалось. Я мог дрочить пять раз подряд до пены, и хуй не падал. А тут едва начал и сразу кончил.
Но оргазм был в разы сильнее, чем от онанизма. А ощущения запредельные. Чувствовать, когда твой член натирают влажные стенки женского влагалища, слушать сладкие стоны под собой и ощущать жаркие объятия и прикосновение ласковых женских ладоней к своему телу.
Это необыкновенное по ощущениям действо. И никакой онанизм и рядом не стоял с половым сношением с женщиной.
— Не нужно передо мной оправдываться, парень. Так должно и быть. Первый раз всегда быстро. А потом дольше будет. Успокойся. Отдохни. Я тебя не тороплю. У нас вся ночь впереди. Ведь ты ко мне с ночёвкой пришел, Костя? — Люба обняла меня одной рукой, а другой свободной рукой вытерла мне член полотенцем, с которым до этого вернулась из ванной.
— Конечно, с ночёвкой, тётя. Я матери сказал, что иду на реку в ночь ловить рыбу, а сам к вам пришёл. — ответил я женщине, польщенный ее заботой обо мне.
А ещё я корил себя за то, что не догадался спросить у отца, какое отчество у его любовницы. Как — то не с руки было всё время называть ее тётей.
Люба, может, и была блядью, но в душе она оставалась порядочным человеком и имела совесть и честь.
Другая бы на её месте, увидев, что у парня, пришедшего её ебать, упал член. А она его перед этим накормила и напоила водкой. Обругала бы и выгнала в ночь из своей квартиры.
Любовница моего отца так не поступила. Она приласкала меня чисто по матерински и успокоила. А после скороспелого полового сношения не стала ругать, а наоборот, заботливо вытерла полотенцем мне член.
— Я Ивановна по отчеству. Но ты меня по имени можешь называть Костя. Мы же с тобой любовники, и как-то неудобно тебе использовать мое отчество в разговоре со мной. Когда мы одни. Я для тебя не тётя Люба, а просто Люба. — словно читая мои мысли, предложила мне подруга моего отца, и я с ней согласился.
Как-то не комильфо было называть тётей или по отчеству женщину, которую ебёшь.
— Люба, Любочка, милая. Как хорошо с вами, тётя. — произнёс я, ложась вновь на женщину сверху.
У меня по новой встал член, и я жаждал продолжения той сладкой неги, а именно полового сношения с опытной любовницей моего папаши.
— Молодец какой. На лету все схватываешь. Из тебя знатный ёбарь получится парень. Не чета твоему отцу. — похвалила меня Люба, пошире раздвигая ноги, лёжа подо мной, чтобы мне было удобно её ебать.
На этот раз я всё сделал сам. Без её помощи.
Навалился на женщину сверху. Умело ввёл член ей во влагалище, направив его рукой. И начал совершать на ней ритмичные толчки, вгоняя член до упора и вытаскивая его обратно.
А ещё я учёл тот факт, что Люба мне подмахивала. Двигалась навстречу. Я не стал на нее полностью ложиться, а придерживал свое тело на весу, уперевшись руками в постель.
И это жутко понравилось женщине которую я сношал. Она какое — то время лежала неподвижно. А потом так же, как и в первый раз, впилась в мои плечи ногтями и задвигала тазом подо мной, как бы мне подмахивая навстречу моим толчкам.
— Ооой, оооооййй, сынок. Так, так, милый. У тебя лучше получается, чем у твоего папы. Намного лучше. Аааа. Аааа. Аааа! — говорила мне сквозь стоны Люба, яростно двигаясь подо мной, подмахивая сыну своего любовника, обучая молодого парня искусству любви.
И по большей части наслаждаясь сама.
На этот раз все прошло гораздо дольше. И я был на хозяйке квартиры минуты три, не меньше.
— Вот видишь, милый. Как я тебе говорила. В следующий раз все будет дольше. Так и случилось. Я даже кончить успела. Как приятно в постели с молодым парнем. Если бы ты знал, Костя. — как и в прошлый раз, Люба вытерла мне член полотенцем и, лёжа со мной на боку, приласкала.
Я лежал неподвижно, предоставив свое тело ласковым ладоням любовницы отца, которая гладила ими мне грудь, спину и плечи.
По всей видимости, женщине самой было приятно меня ласкать. А я ей в этом не мешал, но и не помогал.
— Пошли на кухню, парень. Ты у меня мужиком стал. И это дело необходимо отметить. — предложила Люба, вставая с тахты.
Я встал и пошёл вслед за ней. Как был голый, не надевая трусов, которые валялись на полу вместе с брюками.
— Можешь теперь ко мне ходить вечерами, Костя. И мне ничего от тебя не нужно. Никаких бутылок и угощения. Это я с твоего папаши требовала. А с тебя нет. Потому что мне очень хорошо с тобой, сынок. Очень! — говорила мне Люба, сидя со мной голая на кухне.
Мы с ней выпили по сто грамм водки, закусили немного. Я расслабленно курил и рассматривал сидевшую передо мной на стуле голую любовницу. Витька.
Конечно, тело у женщины, сделавшей меня мужчиной, в эту ночь было не очень красивым. Отвислые груди, дряблый живот, ляжки, затронутые целлюлитом. Некогда симпатичное лицо отражало в себе пагубные привычки этой зрелой блондинки. Люба любила в молодости выпить. Не делали из нее приятную для мужского взора женщину.
Но именно на таких падших во всех отношениях женщинах и учатся искусству полового сношения сопливые юнцы вроде меня.
И переспав с любовницей отца, я теперь не буду испытывать страха перед его женой. Красивой и развратной медсестрой Зоей Витальевной. Моей ранее нелюбимой матерью. Которой я планировал засадить в следующий выходной.
И Олю, свою старшую сестру, я тоже больше не боялся. И ее мне предстояло ебать. После матери я однозначно займусь сестрой. И не буду перед ней робеть, как если бы я с ней лег в постель в первый раз.
Оля считала нас с отцом придурками и наверняка обозвала импотентом, если бы у меня с ней произошла осечка. Как с Любой.
Но теперь я был во всеоружии благодаря потасканной любовнице своего папаши. Не боялся секса с матерью и с сестрой. И даже мог быть в постели с ними с обеими.
— Хорошо, Любовь Ивановна. Я буду к вам ходить вечерами. Мне с вами очень приятно. И вы мне нравитесь. — ответил я женщине, умышленно назвав ее по отчеству, потому что мне было по кайфу разговаривать с голой любовницей своего отца, которую только что хорошенько отодрал на тахте в зале.
— Договорились, Костя. А твоего папу Витю я больше к себе не пущу. Ты лучше его ебёшь. И я только с тобой хочу. — сказала мне Люба, вставая со стула и садясь на мои колени.
Зрелая блондинка с обвислыми и мягкими, как вата, грудями сидела у меня на коленях, давя своей потертой жопой мой стояк, вновь принялась ласкать и целовать в желании насадиться на член молодого парня.
А я, упираясь вставшим членом в мягкие ягодицы Любы. Думал о том, что Витёк и сам к ней больше не придёт. Переспав с Олей. С молодой девушкой, студенткой, своей родной дочерью.
Да и я, скорее всего, забуду дорогу в дом под тополями после секса с матерью. Её налитые тяжёлые груди, увенчанные на концах тёмно-коричневыми сосками, и чёрный, заросший до пупка лобок не шли ни в какие сравнение с висящими плетьми грудями Любы. А её белесый лобок не вызывал у меня желания.
Чего не скажешь про чёрный лобок мамы Зои. Одним своим видом он вызывал во мне священный трепет.
— Нет, парень. Я не люблю так. Пошли в комнату на тахту. — Люба вырвалась из моих объятий в тот момент, когда я хотел усадить её к себе на член и попробовать с ней на стуле.
Как еблась вчера на даче моя мать Зоя. Ерзая на коленях у бородатого молдаванина Романа.
Но любовница отца мне в этом отказала, чем сама поставила на наших будущих отношениях крест. Мне хотелось быть с женщиной в разных позах и делать с ней всё, что делали вчера на даче моя мать и сестра.
И идя с Любой в зал на тахту и видя перед собой её плоскую, как доска, жопу. Я поймал себя на мысли, что, скорее всего, эта ночь у любовницы моего папаши будет последней.
Благодаря ей я узнал, как нужно быть в постели с женщиной. Но больше я к ней не ходок. Тем более, что у меня был вариант переспать с матерью и с сестрой. А для этого лишь стоило подождать несколько дней до воскресенья.
— Я сама все сделаю. Ложись на спину, Костя. — предложила мне Люба, едва мы с ней очутились в постели.
Женщина легла на меня сверху. Села влагалищем на мой член и заёрзала на нём, наклонив туловище вперёд.
Соски обвисших сисек зрелой блондинки касались моей груди, что было дополнительно приятно.
В этот и в последующий разы, когда я сам лежал на Любе. Всё прошло уже гораздо дольше. Любовница отца сильно стонала и, по всей видимости, испытывала оргазм вместе со мной.
А потом мы легли с ней спать. Вдвоем, в обнимку, на тахте в зале, голые, укрывшись одеялом. И я впервые в жизни засыпал не один, а рядом с женщиной. Жалея, конечно о том, что она не моя мать или старшая сестра.
— Костя. Вставай, парень. Тебе пора. — Люба стояла возле тахты в надетом халате на голое тело и тормошила меня рукой, заставляя проснуться.
— Одевайся и потихоньку, пока все спят, иди к себе домой. А вечером придешь. Или давай я тебя на ключ закрою. Можешь у меня оставаться, когда я с работы не приду. — предложила мне второй вариант Люба, но я его тут же мысленно отверг.
Конечно, хотелось ещё поспать, а потом засадить любовнице отца. Но вот оставаться в её квартире взаперти на целый день до вечера у меня не было ни малейшего желания. Тем более, что сегодня наступил вторник, и мне предстояла возможная встреча с красивой и ухоженной блондинкой, москвичкой Лидией Николаевной. По сравнению с которой эта Люба выглядела самой настоящей Бабой Ягой.
— Не надо, Костя. Я не хочу. Вот придёшь вечером, и тогда сколько угодно. А сейчас нет. Одевай штаны с рубашкой и на выход. Не нужно, чтобы соседи тебя увидели. Про меня и так сплетни ходят. Что я блядством занимаюсь у себя в квартире. — Люба не дала мне снять с неё халат и завалить на постель.
А у меня спросонья был отменный стояк. И я хотел перед уходом ей засадить.
— На вот пиво с собой возьми. Попьешь по дороге и заодно похмелишься. А одну банку оставлю на вечер. Придёшь ко мне и выпьешь. — в прихожей Люба сунула мне в руки одну из двух банок «Балтики» которые были у неё на столе, и я их не открывал, боясь смешать водку с пивом и сделать » ерша».
— Вечером жду. Желательно после десяти часов. — шепнула мне Люба в прихожей и, поцеловав в губы, открыла входную дверь.
Я вышел из её квартиры никем не замеченным и со спокойной душой зашагал прочь от дома в окружении тополей. Чтобы больше никогда в него не вернуться.
Прислано: Костя
