(Действие происходит в «Саду Земных Наслаждений» Иеронима Босха)
Жил да был не наш герой, сомневаться он любил во всем, дел не знал, и сердц не надлежал. Полон тени он невзрачной, низок плотью и страстями, видит он своих искусствах след злых духов, его мудрость – горе, и творение – ад исчадье, порожденные неведомым инферно звуком.
В лунный час его тянуло совокупиться со злой Лилит в образ девиц лет ушедших.
Иные:
«Гибели зачатых сколь, столь клипот рожденных! Наш отец сосуд есть зла. Нет покоя в нем, рок на нем лежит и лист исписан – лишь надежда свыше.»!
Так алчно он любил себя, а в других лишь видел ощущенье.
Знал что грешен, но ничего не мог с собой поделать. Безвольный раб тот малодушью рад и упиваться меланхолией земли услад, и сад, и он же ад.
В всеобщем круг верти блужданий, средь мимо нагих тел, он отстранен от всяких дел, и словно в бочке Диогена изливает одиноко семя, в перерывах рассуждая.
В сем наземном парадисе видя каждого с другим, он отчаянно стручок свой теребил.
Кто привратник к общему блуду? Подойдя же к незнакомке показал свой лик.
Не располагаешь ты моей душе – пойди сыщи другую.
Так пошел он следом, та увидев, возразила:
Не надлежишь мужчиной быть, пойди!
Третья: ваш плод так мал, незрел, ему ли вырасти когда? Смиритесь.
И подглядел под чрево он себе на ядра, возмутившись, удалился.
Под кустами вдаль от всех, не глядя на себя он представил снова тех кого увидел за день, уединился.
Он:
Ах, сколь много писанных красавиц с жемчугами в мушлях! Разверста бездна их в моем начале.
Мечтанием его предел положен – взор множествен, а миг возможен лишь сейчас.
И достигнув он экстаза, любопытная Сефона заглянула разом.
Она:
Чем занятным промышляете, товарищ?
Он:
Раз не видишь? Наслаждаюсь!
Она:
Разумею, не глупа, что ж один в компании себя?
Он:
То ли я пытался мало, не пришелся, то ли вовсе и не любят.
Она:
А за что так поступили с вами?
Он:
Видишь ли я не такой мужчина, посмотри на тех счастливцев!
Она:
Чем выразительны они на ваше мненье?
Он:
Они сильны, огонь в них, жар, искра, атланты, исполины, и красивы.
Чего таить уж вам, дары природы их большие и полны соблазна
Как еще до них не добрались?
Она:
А я и не стремилась, только наблюдала с каждым.
В их действиях так много страсти, и лишь немногие признательны в любви.
Он:
И вам не знать ли, девица, любви? Сколь избранных, гляди!
Она:
Душа моя в борьбе с хотеньем плотским, ведомо, что любой сю утолит.
Он:
Должно быть просто я как вы не испытали торжество блуда и то ли еще будет?
Она:
Так есть, но может берег лишь ищу, а вам уж сладострастья море, дай волю вам и поглотите!
Он:
Бездарный я искатель и ленив, ах если бы судьба дала мне право быть любимым каждой, я вас бы никогда и не узнал!
Она:
О вздор, милейший собеседник, я оказалась бы в руках присутствья вас.
Он:
Но что же толковать, позвольте мне по имени назвать.
Она:
Не важно кем и как наречена – хочу я быть любимой!
Он:
Желанье ваше я исполню раз посетили вы меня отодаль всех, но тут хочу спросить:
Возможно вам со мною огорчиться?
Она:
О малодушный малый з сих, почем не буду сожалеть коль знаю?
Тут камнем сердце отлегло и снова им привалит.
Он:
Позвольте вас, я так устал.
Она:
Распоряжайтесь и любите!
Вкусив он первый плод невинности, воедино слился в плоть, и на долгий час покинули сомненья. Каждый раз он пил источник вод, лелеял. Там трепет, нежность и забота. Но тут однажды посетила мысль:
Он:
А Может встречу я другую?
В след за ним в ребро ответила она:
Чем хуже стала для тебя?
Он:
Ты прекрасна, слов мне нет, как сладок плод, полна соблазна, но сильнее сладости лишь любопытство.
Она:
Позволь, ты хочешь что бы я раздельно повторялясь, следя позади, по стопам?
Он:
Я выражаю сожаленье что существует что-то лучше чем обычно, однако цена ты в моих глазах.
Она:
Я притворюсь что понимаю и стерплю, ведь думала что я тебя люблю.
Он:
Я сознаю что ошибаюсь, тут предстоит разочароваться.
Она:
И что же ты, к себе вернешься снова в уголок?
Он:
Себя я знаю лучше и не знаю – таков мой рок.
Она:
Властители, о кто же этому юнцу душа родная, коль чужеземец он повечно? Останавись, прими решение одно, не развевайся на всие! Одна лишь я твоя, твой первый поцелуй, останет в памяти твой след, и в каждой будешь видеть ты меня!
Он:
Тебя ли видел я на самом деле? Лишь женщину мечты во всех явленьях что упускал все время я.
Она:
Прости, но кого видела я пред собой? Не уж то тех за кем я наблюдала?
Он:
Мне кажется, все так, все любопытство лишь сыграло, и одиночество, тоска.
Она:
По-твоему все чувства лишь игра воображенья?
Он:
Я думал каждый так проходит. Влюбленность та со временем уходит.
Она:
О горький циник, правдолюб, не остается ничего, лишь прах от сердца.
Он:
Возможно лучше предаваться страсти.
Она:
Ты противоречьем погубил, любви моей открыл обильность!
Он:
Прости меня, таков удел, я обречен умом.
Она:
Нет, вечной глупостью! Где света нет, там отрицанье. Не знаю я тебя ли кто спасет.
Он:
И мне не знать, спасибо.
Она:
Нужна ли благодарность за такое…
Он:
Тогда иди, и если наречется, нам снова встреча обернется.
Она:
Ты сам ли веришь или хочешь возвращенья?
Он:
Мой зов отвержен, даю время.
Она:
А как же я, каков мой путь? Мне ли без тебя иль после?
Он:
Пройди его иначе, через мрак любви.
Она:
Я понимаю, смысла нет и оставаться.
И голым задом засверкав, покинула чрез тернии она тот сад.
И чтобы наш герой не молвил о странствиях средь тел активных, с привычки, вспоминая первую любовь, устроился удобно с удом, с глаз долой.
И так по саду он гуляя, вспоминает Персефону, что однажды посетила, глупая, его.
Он:
Еще ли кто найдется в мой обитель тоскованья? Не буду я искать средь света, ведь отринут – пусть будут сетью для любви от жалости моей к себе желанья.
Весть пошла в окружности людей, что средь них в тае злодей, манит он к себе по редкости красавиц, в омут страсти темной желчи опускает, и с разбитым сердцем отпускает.
Все:
Граждане земли садових наслаждений! Вы искусственны в любви! Наш Содом не помер и Гомор пространен! Есть недуг на нашем царстве что мешает наслаждаться без устали! В самом краю где не ходят, одиноких не бросают, лишь одна там побывала и о всем подробно рассказала.
Одинокий обитатель тот не совладает с нами, он нелюдим, ему и радости неведомо, лишь грусть, которую распространяет через нас. Так остановим же его деянья, пусть не дадим ему даров земного ликованья, раз ценить он не умеет что дано, сомневаться в большем суждено.
Оградим его от нас.
Иной:
Может дать ему другой чтоб не беспокоил нас?
Все:
Но кто же хочет опуститься в царство тьмы?
Она:
Я.
Все:
Ты? Не ты ли сообщила нам что нечего девицам лазить там?
Она:
По злу ли я се сделала? Не погубить его, а сообщить, чтоб впреть не посещать его другим.
Все:
А может просто ты не хочешь чтобы знал других он, лишь тебя?
Она:
О роковая страсть моя стезя! Покоя нет земле пока он существует! Я буду посещать в его тортурах и страдать и снова возвращаться в свет. Ведь я люблю. Его ли только? Всех и каждого хочу познать, его же боле! О тайна, бездна, мрак, откуда ты? Чем притягательна Пандора?
Ключ от нее лежит в сердцах.
О дар, о бремя, вожделение людей!
Любовь ее лишь выше!
Не знаю я, спасти хочу! Не велено так быть!
Ах если бы мне была покровитель высшая любовь!
Тогда бы я спаслась, спасла его…
Свободна воля, в узах, и того
Хотел бы да не может.
Прошу я жизнь, а может и судьбу…
Не оставляй с самим собой его.
Конец.
(Рассказ был написан в лучших традициях именитых произведений Фауста и Божественной комедии, где главному герою суждено спастись от самого себя в объятиях архетипа Вечной Женственности будучи самим воплощением архетипа Тени, который не хочет причинять зла людям и портить праздник, по своей природе познания вынужден это делать, нарушаю весь покой общественной любви и наслаждения поиском правды и истины через путь отрицания. Только высшая любовь может спасти его).
