Автобус замер на остановке. Выйдя из него, я оказался перед огромным торговым центром. Мне предстояло до самого вечера отработать смену в одном из здешних магазинов одежды. Я здесь бывал впервые, и мне пришлось потратить несколько минут, чтобы найти нужную вывеску. Наконец, отыскав его, я направился прямиком к кассе.
— Я на работу, — произнес я девушке, которая пробивала чек.
— Постучитесь в ту дверь, — проговорила она, указывая взглядом вглубь зала.
Меня впустила администратор — молодая девушка Настя, лет на пять старше меня. Мне всего восемнадцать. Пока она вносила мои данные в журнал, я невольно бросил на нее оценивающий взгляд. Ее фигура была стройной и подтянутой, с аккуратными круглыми грудями и упругой, спортивной попой. Темные волосы с синими прядями источали свежий весенний аромат. А голос… ее тихий, бархатный голос был до невозможного милым.
Заполнив документы, она показала мне мое рабочее место. Следующие девять часов я провел в примерочной, развешивая скомканную покупателями одежду. Моей напарницей была симпатичная рыжая девушка. Судя по тому, что она здесь работала, мы были ровесниками, хотя выглядела она как школьница. Мы почти не разговаривали, каждый был поглощен своей работой.
Закрывать смену мне выпало с администратором Настей. Клиентов уже не было. Прибравшись, я прислонился к стойке кассы.
— Слушай, а ты после работы куда-нибудь спешишь? — устало спросила Настя.
— Нет, а что? — ответил я, с опаской думая, не поручена ли мне срочная работа.
— Не хочешь немного задержаться? Расслабиться после тяжелого дня? — ее пальцы нежно скользнули по моему запястью.
Поняв ее намек, я лишь молча кивнул.
Заперев двери магазина на ключ, мы прошли в служебное помещение. Только я отметил конец смены в таблице, как, обернувшись, увидел, как она снимает через голову футболку. Я замер в нерешительности, а она, стоя ко мне спиной, уже расстегивала джинсы. Вспомнив ее предложение, я шагнул вперед и обнял ее сзади, ладони сами легли на упругие изгибы ее бедер. Она развернулась, и ее пальцы вплелись в мои волосы, притягивая мое лицо к своим губам.
Мы сошлись в горячем, глубоком поцелуе. Наши языки танцевали, а дыхание сплелось воедино. Она торопливо стаскивала с меня футболку, и я, едва оторвавшись от ее губ, прошептал:
— Мы можем этим здесь заниматься? А как же камеры?
— Они не работают, сломались на прошлой неделе, — ее ответ прозвучал как соблазнительный шепот, пока ее губы скользили по моей шее.
Эти слова стали сигналом. Я сбросил с себя всю одежду, затем, легко приподняв ее, усадил на край длинного стола. Мои пальцы скользнули под тонкую ткань ее трусиков, снимая их. Она вновь схватила меня за волосы и притянула к себе, между своих ног. Я оказался в плену у ее стройных бедер, и она сжала их, не давая мне вырваться. Я погрузился в ее влажную плоть, отдаваясь ритму, который диктовало ее тело. Дважды я пытался отстраниться, чтобы перевести дух, но она, забывшись в наслаждении, лишь сильнее впивалась пальцами в мои волосы, прижимая меня все ближе. Ее тело извивалось на столе, низкие стоны становились все громче, пока наконец ее бедра не задрожали в сладостной судороге, а на мое лицо не хлынул горячий, ароматный поток.
— Вау… Невероятно… Всю усталость как рукой сняло, — выдохнула она, оставаясь лежать на столе, ее грудь вздымалась в такт учащенному дыханию. — Спасибо тебе.
— Надо же угождать начальству, — усмехнулся я, вытирая лицо ее же футболкой, не обращая на это внимание.
Пока она приходила в себя, я успел надеть презерватив и встать между ее раздвинутых ног. Мой возбужденный член прильнул к ее влажному, все еще пульсирующему лону.
— Эй! Ты что делаешь?! Без этого! — резко приподнялась она на локтях, в ее глазах мелькнула тревога.
— В каком смысле? Ты же сама предложила расслабиться, — не понял я.
— Мы уже расслабились. Извини, но трахаться я не собиралась.
— То есть, я тебе отлизал, и на этом всё? — в моем голосе прозвучало разочарование.
— Ну да. Только не говори, что тебе это не понравилось, — ее бархатный голосок стал ласковым, а пальцы нежно погладили мою щеку.
Меня охватила горечь. Я воспринял ласки лишь как прелюдию, как пропуск к главному. А теперь меня, словно мальчишку, использовали, обосали и отправили гулять. Я смотрел на нее с укором, но, опустив взгляд, увидел, как мой член упрямо упирается в ее нежную киску. Желание пересилило разум.
Я крепко обхватил ее за бедра и резко ввел себя в нее. Из ее губ вырвался не столько крик, сколько глубокий, сдавленный стон, в котором смешались боль и неожиданное наслаждение. Я прижался губами к ее рту, заглушая возможные протесты, и начал ритмичные, настойчивые движения. Сначала ее тело напряглось в сопротивлении, но через несколько мгновений она сдалась. Ее пальцы впились в мою спину, оставляя на коже горячие полосы, а ее бедра сами пошли навстречу моим толчкам. Я припал губами к ее шее, а ладони жадно сжимали ее упругие груди.
Чем быстрее я двигался, тем тише становились ее стоны — ей не хватало воздуха, а царапины на моей спине становились все глубже. Чувствуя приближение кульминации, я опустил руки на ее округлые ягодицы, помогая себе, заставляя стол скрипеть под нашими телами. И вот, в долгожданный миг, я изо всех сил прижался к ней, погрузившись до самого основания, и с глухим стоном излился, после чего рухнул на нее, тяжело дыша.
Мы лежали так почти минуту, пытаясь отдышаться.
— Придурок, я же сказала, что не хочу! — в ее голосе звучал укор, но не злость.
— Плевать. Я тебе не мальчик на побегушках, которого можно использовать и выгнать.
— Если тебе было мало, так и сказал бы! Я бы тебе отсосала, но не насиловать же меня! — попыталась она сбросить меня с себя.
— А кто тебя насиловал? Ты, вроде, и не была против, даже сопротивляться перестала, — усмехнулся я, прижимаясь сильней.
— Ладно, ну всё, вставай давай, — сказала она уже без раздражения, с легкой, прощающей улыбкой.
Я поднялся и с ужасом обнаружил, что презерватив почти пуст, а по ее внутренней стороне бедра стекает тонкая струйка моей спермы. Она пока ничего не заметила, спокойно встала и потянулась, но ее взгляд скользнул вниз — сначала на мой член, а затем на свое лоно.
Я застыл в немом стыде. Она с непониманием провела пальцами внутри себя, поднесла их к носу и застыла в ужасе.
— Ты совсем что ли!? Это что такое!?
— Прости… Видимо, порвался…
— «Видимо»?! Ты в меня кончил! — ее шепот был оглушительным, как крик.
Я стоял, не зная, что сказать. Она посмотрела на меня, тяжело вздохнула и спросила:
— Ну что ж, если залечу, отцом станешь?
— Да уж, против такой жены я не против, — попытался я разрядить обстановку, чувствуя себя идиотом.
— Я что, собака, чтобы ты меня так присваивал? — в ее глазах блеснула обида.
— Нет, конечно нет. Извини, — потупил я взгляд.
— Ладно… Продолжай, кобель, — неожиданно прошептала она, поворачиваясь и вставая в позу на краю стола, облокотившись на него.
Во мне снова всё вспыхнуло, и чувство вины утонуло в волне желания. Я потянулся за новым презервативом, но она остановила:
— Какой теперь смысл? Всё уже внутри. Да и болячки, если бы и были, я бы уже подцепила.
С радостной, почти животной ухмылкой я пристроился сзади и вошел в ее горячую, готовую плоть. Наращивая темп, я уже не слышал ничего вокруг. Вещи с грохотом полетели со стола, который яростно стучал по полу в такт нашим бешеным движениям. Ее тихие мольбы «помедленнее» и «полегче» пролетали мимо моего сознания. Я был одержим, поглощен ею. Одна моя рука впилась в ее волосы, слегка оттягивая голову назад, а другая зажала ей рот, заглушая стоны. Её груди с хлюпающим звуком бились о стол при каждом движении. И когда по комнате прокатилось два хлестких шлепка по ее упругой попке, я с силой вогнал себя в нее до конца и излился, заливая ее изнутри новым потоком семени.
Отшатнувшись, я тяжело рухнул на стул позади. Она же без сил опустилась на пол.
— Придурок… Почему… так жестко? — выдохнула она, с трудом переводя дух.
— Ты так сладко сжималась, что я просто не мог остановиться, — тихо, с пьянящим чувством удовлетворения.
— Придурок, — тихо выдохнула она, запрокинув голову.
Мы молча смотрели друг на друга, и лишь через пару минут, когда дыхание немного выровнялось, я спросил:
— Расходимся?
— Да, давай. На сегодня с меня хватит, — устало проговорила она, не открывая глаз.
Я поднялся и начал собирать разбросанную по полу одежду. Желание все еще пульсировало в члене, и я, решившись на последнюю авантюру, обернулся к ней:
— Слушай… Я все еще возбужден.
— Что? Нет, справляйся сам, я больше не могу, — она покачала головой, ее голос звучал изнеможенно.
— Может, просто возьмешь в рот? Один раз, и я отстану, — в моей просьбе слышалась мольба.
Она приподнялась на локте и уставилась на меня. Несколько секунд ее взгляд, тяжелый и усталый, буравил меня. Затем, с тихим вздохом смирения, она медленно опустилась передо мной на колени. Я подошел ближе, и мой все еще влажный член коснулся ее губ. Сначала нежно, почти несмело, кончик ее языка скользнул по головке, заставляя меня вздрогнуть. Затем ее губы сомкнулись вокруг меня, а язык принялся выписывать медленные, виртуозные круги, опускаясь все ниже, к основанию.
Одной рукой она ласкала мою промежность, пальцы другой ритмично сжимали ствол в такт движениям головы. Ощущение было сногсшибательным — ее горячий, влажный рот то почти полностью поглощал меня, заставляя мышцы живота судорожно сжиматься, то отступал, давая передохнуть. В эти короткие паузы я водил кончиком члена по ее лицу, оставляя влажные блестящие следы на щеках, губах и веках. Ее взгляд был мутным, затуманенным страстью, усталостью и выделиниями с члена.
Когда знакомое напряжение внизу живота стало нестерпимым, я мягко высвободился из ее губ и, с низким стоном, обрушил на нее горячие потоки семени. Сперма забрызгала ее подбородок, шею, заляпала темные пряди волос на груди. Я стоял, тяжело дыша, глядя, как она, все так же стоя на коленях, пытается перевести дух, ее тело было разрисовано следами нашей страсти.
— Одевайся и уходи. Я сама потом приберусь, — ее голос прозвучал глухо. Не глядя на меня, она поднялась и, пошатываясь, улеглась на диван в углу комнаты.
Я окинул взглядом комнату, искал что-то, чтобы вытереться, но в помутненном сознании не нашлось ничего лучше, кроме ее джинсов, валявшихся на полу. Быстро обтершись изнанкой ткани, я натянул свои вещи и направился к выходу. На пороге я обернулся.
Комната была похожа на поле боя после битвы: на полу мокрая футболка и штаны в засохших пятнах, стол и часть пола блестели от размазанной спермы. И в центре этого хаоса, на диване, лежала она — уставшая, потрепанная, с высохшими белыми разводами на коже, уткнувшись в экран телефона.
— Пока, моя сучка, — тихо бросил я, зная, что она слышит, и мягко прикрыл за собой дверь.
Прислано: ART_Sal
