Это был жаркий июль, настолько жаркий что асфальт плавился на глазах. Я со своей девушкой Алисой отправляюсь в короткий отпуск к моим родителям к морю, в прибережний городок. Поезд ми взяли в последний момент, места были только в общем купе, и, конечно же, верх-низ.
Я помог ей нести рюкзак, хотя она всегда говорит, что справится сама. Упрямая, как и я. Мы были после ссоры — мелочи, как обычно, но всё еще висело в воздухе.
Мы зашли после простоя на вокзале — вонючий перон, липкие руки, головная боль от жары і толпы. У неё короткие шорти, легкая светла майка, очки на голове, бутылка води в руках. Конечно же она была без лифчика, сняла она его уже через 5 минут поездки в душной маршрутке, так что через её майку чётко было видно её соски и пирсинг на них.
Когда мы зашли в купе — я уже понял, что зря не добился билетов в люкс. На нижних полках сидели двое. Один загорелый, короткая стрижка, майка с непонятными пятнами, взгляд вроде бы с рынка, где он сначала продаст тебе дичь, а потом одолжит сигарету. Второй более спокойный но с тем типом лица, где и без слов всё понятно. Черная майка, тату до локтя, руки, как у мясника.
— Ну что, голубчики, с нами будете ехать? — пробормотал первый, даже не глядя на меня.
— О, нормальная малышка, такая красавица в поезде редкость, — добавил второй, вульгарно подмигивая. Я видел её недовольство, но лишь немного. Она молчала, а у меня уже что то чесалось внутри. Я сжал зубы. Она ничего не сказала, просто посмотрела на меня и села.
Она сидела напротив бледная, как из фарфора, такова генетика, даже летом под палящим сонцем, её кожа была очень светлая. С теми же короткими шортами, которые она почему то носила очень высоко, через что было четко видно очертания её ягодиц. Волосы — тёмные, каре, немного растрепанные, губы припухли после жары, а глаза смотрели куда-то мимо всех, словно ей безразлично, что два придурка снизу раздевают ее взглядом. И я не знал, на кого я больше злюсь, на парней которые смотрят на чужое, или на мою девушку которая своим прикидом как всегда говорит: «пялься на меня».
Молчал. Но что-то во мне уже кипело. Не из-за них. Из-за нее. Почему она молчит? Почему не ставит их на место? Она же всегда так резка. А тут ноль реакции. Только смотрит в окно и иногда сжимает мою ладонь. Будто просит: «Не надо сцены».
Мы сидели напротив, она слегка вытянула ноги, положив друг на друга, бутылка воды – между бедрами. Я смотрел на нее, стараясь не взглянуть вниз, потому что, черт возьми, майка уже стала почти прозрачной от жары. Один из этих придурков кашлянул, будто специально, и посмотрел на меня.
— Ну что, друзья, долго едем вместе, давай хоть знакомиться, — сказал тот, что в майке. – Я – Дамир, это Гриша. Мы из Запорожья.
– Андрей, – буркнул я, не в настроении.
— А малышку как звать? — наклонился Гриша поближе к ней, демонстративно игнорируя меня.
Она не успела ответить – я уже сказал:
– Это моя девушка. Она.
– Ага, твоя, – хмыкнул Дамир, – красавица такая, что я бы свою мамку продал, чтобы рядом сидела.
Я смотрел на него. Не враждебно. Просто ровно. Но изнутри все кипело.
— Ну, красавица же, что ты злишься, брат, — продолжил Гриша, — ты не ревнуй, мы же просто базарим. Нам же интересно, как такая сладкая конфетка с таким… скромным парнем уехала.
Она посмотрела на меня. Как будто говорила взглядом — «не надо, все нормально». Но было не нормально. Они ее раздевали словами, жестами, и им было безразлично, что я рядом.
— Ты так зыркаешь, брат, будто забываешь, что у людей иногда зубы не для еды.
Я откинулся назад. Не хотелось конфликтовать, но и хотелось постоять за себя, пока двое парней рассматривали Алису как будто это новое блюдо в меню.
Она только взяла бутылку и сделала глоток, из мокрых губ стекала капля шею. И я заметил, как оба это увидели.
И вот в этот момент, когда поезд только набрал ход, когда жара расплавила каждую норму вежливости, я понял — это будет или ночь молчаливой ярости, или очень громкая сцена.
Прошло часа два, может, три. Поезд гремел где-то под Винницей. Солнце уже не било в окна, но духота не спадала — футболка липла к спине, а терпение — к зубам. Мы уже наговорились, (точнее они наговорились, я лишь изредка вставлял пару слова) обо всём: музыка, города, армейские байки, какие-то тупые истории «о жизни», которыми те двое перекидывались, будто пытались впечатлить Алису.
И, блядь, она смеялась. По-настоящему. Не вежливо а с той самой своей настоящей улыбкой, где видны все зубы. Но пределом этого вечера стал следующий диалог:
— Ну вот скажи, Алиса, — говорил Гриша, вытирая пот с шеи, — ты же не любишь этих… строгих, молчаливых парней? Ну, честно.
— Та кто ж их любит? — подхватил Дамир. — Скука смертная.
Алиса кивнула, сделала глоток из пластикового стаканчика. Они достали мутную бутылку — то ли палёное вино, то ли самогон. Воняло спиртом и жарой. Сначала она отказалась. Потом — «ну ладно, чуть-чуть». Потом ещё глоток. Потом начала смеяться. Всё стало будто мягче, липче, ближе к грани.
— Ну, скука это сильно сказано. Просто… иногда хочется, чтоб кто-то не ныл, а просто был мужиком. А ещё иногда хочу что бы я потела и была мокрая не только от жары…
Её взгляд скользнул по мне. Молча, холодно. Сверху вниз.
— А ты шо скажешь, Андрюш? Ты у нас тут главный ревнивец, или просто слушаешь и делаешь вид, что всё под контролем?
Я молчал. Я был обезоружен, я не знал как себя вести. Близкий мне человек вдруг начал высмеивать меня, теперь мы не в одной команде. По мне стекал холодный пот.
— Да он щас взорвётся, — прошептал Дамир ей на ухо, нарочно громко. — Видишь, как у него челюсть ходит? Я таких знаю сначала терпят, а потом… бац! и ничего.. — Гриша расхохотался на всё купе.
Она засмеялась.
Реально засмеялась. И наклонилась к нему ближе, будто хотела что-то ответить.
Я снова почувствовал, как воздух в купе стал густым, как перегретая смола.
— Может, Андрюша, ты выйдешь покурить? — сказала она, вроде шутя, но голос был настоящий. — Мы тут с ребятами ещё поболтаем, а то ты какой то серьезный, иди лучше подыши в тамбуре.
— Ты серьёзно? — прошептал я.
— А что? Им со мной интересно. А тебе, кажется, нет.
Это уже была не игра. Это был удар. И я не знал, куда себя деть, убежать, выбить зубы, или просто смириться.
А они сидели как у себя дома. Развалившись. С полуулыбками. Уверенные, что ещё немного — и она будет сидеть у кого-то на коленях.
Я вышел. Последнее что я успел увидеть, как Алиса пересаживалась на их койку. Дверь купе со скрипом захлопнулась за спиной. На секунду стало тихо. Только гул поезда, запах шпал, ссохшаяся резина на пороге тамбура.
Я достал сигарету, даже не помня, откуда она у меня. Я не курю. Но сейчас похуй.
Зажигалка дрожала в руке.
Я стоял и курил. Руки тряслись. Меня выворачивало. Ревность пульсировала в висках, как мигалка тривоги.
Она смеётся с ними. Наклоняется. Пьёт с их рук.
Она, которая раньше злилась, если кто-то даже посмотрит на неё в метро.
А теперь глаза в глаза с каким-то быдлом.
Я стис кулаки.
Хотелось влететь туда и выбить зубы. Просто за смех. За взгляд. За то, как она сказала “Андрюша”. Как мило, какая насмешка..
И тут… что-то щёлкнуло внутри.
Где-то на дне ярости, посреди тряски, зла и стыда вспыхнуло странное… Возбуждение?
Я не понял сначала. Это был глюк?
Но я представил, как она сидит между ними. Как они смотрят на неё.
Как один из них, возможно, приобнимает. Как её нога касается чьей-то. Как она целует. Или позволяет себя поцеловать. И я понял, что со мной что-то не так.
Мне это… нравилось?
Какого хрена?..
Я затушил сигарету об железо.
Сердце билося, как у загнаного пса. Я вернулся до дверей купе. Поднес руку к ручке и услышал звук.
Не слово. Не голос. А что-то… влажное. Мягкое.
Чмоканье. Смешки. Снова чмоканье.
Я замер. Меня парализовало.
Я резко дернул дверь.
Внутри Алиса сидела на нижней полке. Ее нога была запрокинута на колено Дамира.
Она смеялась, а он наклонился к ее лицу. Гриша сидел напротив, и держал сигарету возле окна и диким выражением развлечения на лице.
Я не видел явного поцелуя. Но я видел эти глаза, ее глаза, ее красные губы, мокрая помада, и рука Дамира на ее бедре. И я не знал, боялась ли она, что я вхожу, или ей было все равно.
Я стоял.
Смотрел.
И я не знал, кричать, бить, или просто снова выйти и подрочить в туалете, как придурок, возбуждённый чужими руками на его девушке.
Я зашёл. Дверь захлопнулась за спиной. Внутри было тихо, но не по-настоящему, напряжение висело в воздухе, как сигаретный дым. Дамир посмотрел на меня и спокойно сказал:
— Слушай, Андрюх, может, ты нас на минут пятнадцать оставишь? Ну, ты сам видишь — мешаешь немного.
Он усмехнулся, а Гриша хмыкнул.
Алиса не возразила. Не нахмурилась. Не сказала ни слова.
Просто сидела с той же ногой на его колене, и смотрела, будто это нормально.
Я молча развернулся и вышел. Сердце гудело. Я даже не понял, как оказался в тамбуре. Достал сигарету. Зажигалка дрожала в пальцах. Дым снова бил в нос, руки были ледяные, хотя вагон жарился от летнего сонця.
В голове было пусто, но вместе с тем полный кавардак. Злость, обида, позор. И возбуждение. Странное, мерзкое, животное. Я думал, что схожу с ума.
Через минуту дверь сзади тихо щёлкнула. Вышел Гриша. Встал рядом, закурил.
— Ты нормальный пацан, — сказал он, глядя вперёд. — Сразу видно — не дурак. Только ты должен понимать: такое бывает. Это не измена. Это игра. Она просто хочет попробовать быть другой, быть настоящей.
Я ничего не ответил. Он затянулся, продолжил:
— Если хочешь мой совет не мешай. Пусть почувствует, что можно всё. А потом уже решай твоя она или нет.
Он выдохнул дым и ушёл обратно, как ни в чём не бывало.
А я остался. Стоял, не двигаясь. В голове крутилось: «пусть почувствует всё».
Я знал, что сейчас там происходит. Не слышал точно, но знал.
И почему-то не шёл туда.
Не потому что боялся.
Потому что хотел знать, как далеко она зайдёт без меня.
Я стоял, уже возле купе, как прибитый. Тамбур был душным, лампа над дверью мигала, как будто издеваясь. Я снова прислонился к перегородке, а потом замер.
Из купе донёсся звук. Глухой, влажный. Щелчок. И ещё один. Как будто кто-то двинулся резко и не очень аккуратно. Затем короткий женский выдох. Мой мозг сразу узнал этот звук. Я слышал его раньше, но не так. Не снаружи.
— Нет нет, малая, так не пойдёт, я чувствую какая ты мокрая, но я хочу насладиться другим .. — Дамир как будто бы распоряжался своим, — Вставай на колени, шлюшка..
Я не мог поверить в происходящее, я слышал как Алиса покорно встала на колени, я чётко слышал как растягиваются брюки. А затем влажные всхлипывания, как будто бы кто то яростно ест мороженое. Но Дамиру этого было мало, судя с того что Алиса начала задыхаться, он взял контроль в свои руки. Она кашляла, давилась, плевалась, я был уверен по её майке стекает слюна.
— Вот оно сучка, ты этого и хотела, — после чего последовала чёткая пощечина.
Потом голос Гриши. Приглушённый, но отчётливый:
— Тише-тише, он может вернуться.
— Да пусть, — её голос. Хрипловатый, пьяный, дерзкий, с придыханием. — Хуй с ним.
— Ты точно его девочка, а? — усмехнулся кто-то. — Чё-то я сомневаюсь уже. Ладно.. ложись давай, а то уже вижу как тебя ломает.
Опять смех.
Потом ещё один звук. Мягкий, как движение тела по сиденью. Я услышал короткое всхлипывание. Не от боли. От чего-то другого.
Сердце у меня остановилось.
Я стоял, прижавшись к двери, затаив дыхание. В голове всплыли картинки. Я не хотел их видеть, но мозг рисовал сам. Он рисовал её в их руках. Он рисовал, как она закидывает голову. Как она стонет, пытаясь не закричать. Как её прижимают, как он входит в неё. Как она разрешает.
— Пиздец, как тут узко, в тебе как будто члена никогда не было.. — продолжил Дамир, и я услышал как он плюнул, что бы смазать больше член.
— Да тише ты, тот придурок же стоит возле дверей небось. — тихий голос Гриши.
— Пойди уведи его куда то, а то я не могу расслабиться — продолжила уже Алиса.
— Ну ты и шлюшка… сама этого хочешь..
Всё сильно сжималось внутри. Как возбуждение вспыхивает сильнее, чем ярость. Как я уже не знаю хочу я её отобрать, или… Посмотреть до конца. Но я так не хотел просто уходить, я хотел хотя бы слышать.
За минуту через двери аккуратно выскользнул Гриша, увидел меня и улыбнулся. Я не сразу понял, но вид у меня был действительно жалкий, пока моей девушкой пользуются другие, я стою натираю стоячий член через штаны, и Гриша это понял.
— Пошли, брат, отойдём покурим.
И мы отошли, а я не хотел.
— Слушай, я честно скажу, — Гриша обперся спиною об стенку, закурил. — У тебя баба, конечно… такая. Видно же, хочет всё и сразу. Ты это и сам знаешь.
— Если б она тебя уважала, она бы сейчас не лежала там, раздвинув ноги перед другим.
Он затянулся.
— Но я не виню её. Такие как она они не созданы для одного. Их шатает по жизни. Сегодня ты, завтра кто-то понаглее. Ничего личного, брат, просто факт.
— Да я понимаю, пускай раз уж она не получает удовольствие со мной, хотя бы с вами развлечется. — я не могу поверить что я говорю, я сейчас добровольно отдаю свою девушку в руки другим.
— Ну вот, видишь, другое дело, — Гриша улыбнулся, — тогда обещаю что будем драть твою малышку всю ночь.- похлопав меня по плечу.
Я отпустил ситуацию, я принял происходящее, мне стало легче. Мы постояли так ещё минут 10, говорили о всяком, он рассказывал о бабах, которых они встречали в поезде, говорил что я не первый такой.
— Ну шо, возвращаемся? Всё равно выбора у тебя нет. А вдруг там уже чай наливают?
Он похлопал меня потушил сигарету и пошел в купе. Я постоял несколько секунд, затем молча следовал за ним.
Прислано: Sappy
