История Энджи

Часть 1. Как это всё начиналось

Я вошёл в видавший виды маленький бар с парой общих столов и рядом крошечных кабинетиков вдоль стены и подсел к уже сидевшей за барной стойкой Ронде. Она чмокнула меня в щёку и сказала: «Привет!».
«Ну что у вас тут? Где Энджи?» – спросил я, бросая на стойку двадцатку и сигнализируя Дэну, чтобы налил то же, что и всегда.
«Режется в пул с байкерами» – показала Ронда глазами в дальний конец зала.
«Ага, – подумал я, – на это будет интересно посмотреть».
От Дэна как раз приехала запотевшая кружечка Будвайзера. Я взял пиво и огляделся по сторонам: нет ли тут ещё знакомых. Нам всем шёл 22 год и 3 года назад мы закончили одну и ту же школу. В школе я с Энджи не тусовался и, в общем, был с ней довольно таки поверхностно знаком.
Лица Энджи я со своего места не видел, но не мог не отметить, что задница у женской фигурки, склонившейся над бильярдным столом, выглядит весьма аппетитно.
Байкер, игравший с ней, похоже, вполне разделял моё мнение. Я услышал удар, потом звук закатывающегося в лузу шара. Судя по вытянувшемуся лицу байкера Энджи только что положила в лузу девятый шар, партия была окончена. Она всё ещё продолжала стоять в нам спиной, и я слышал, как байкер уговаривает её ещё на одну партию. Она лишь покачала своей блондинистой шевелюрой и, развернувшись, пошла к нам с Рондой.
Ронда всё трындела что-то про какого-то симпатичного парня с работы или что-то в этом духе, я, честно говоря, особо не вслушивался. Как раз в этот момент Энджи обходил стеллаж со стаканами и ничто больше не скрывало её от моего взора. Она поглядывала по сторонам, приближаясь к нам неспешной уверенной походкой. Парни за столами медленно провожали её взглядами. Выглядела она сногсшибательно. Её взгляд встретился с моим, и она улыбнулась. Бам! Её голубые глаза сверкали, волосы сияли, улыбка была обворожительна.
«Привет, Роб, помнишь меня по урокам здоровья в выпускном классе?» – спросила она, протягивая руку для приветствия.
«Да, пожалуй, это были единственные уроки, которые мы посещали вместе», – я пожал её протянутую ладонь. Сердце моё билось учащённо. Пожалуй, выражение на лице у меня было как у оленя в фарах приближающегося грузовика, хотя я и пытался выглядеть расслабленно и невозмутимо. Я подумал было, что она сядет сейчас по другую руку от Ронды и нам придётся весь вечер переговариваться через голову подруги. К моему немалому удивлению, Энджи сняла со спинки стула свою сумку и куртку и пересела – по другую руку от меня. Весь вечер я сидел между двумя подругами, но, честно говоря, если бы Ронда вдруг посреди вечера растворилась в воздухе – я бы, наверное, и не заметил.
Мы втроём поболтали с часок, потом Энджи отошла на минутку в дамскую. К счастью, она не попросила Ронду составить её компанию, так что, как только мы остались вдвоём, я прямо спросил у Ронды: «Как думаешь, у меня есть шанс ей понравиться?»
Ронда отвесила мне дружеский подзатыльник: «Есть шанс? Да она смылась со своего места, чтобы сидеть рядом с тобой! И прожужжала мне про тебя все уши всего лишь за ту пару минут, что ты отходил в уборную.»
«Правда?» – удивился я, – «Такая разбитная девчонка, я не думал, что ей может понравиться такой зануда, как я».
«Давай, как только вернётся – сразу же предлагай ей пойти прогуляться, она, похоже, готова к свиданию», – саркастически подвела черту под разговором Ронда.
Так я и сделал.
А через две недели свиданий, когда я на её пороге отважился поцеловать её на прощание в щёку, она притянула меня к себе и поволокла внутрь, в свою комнату. Я, признаться, порядком нервничал: прямо за стенкой была комната её родителей. Как выяснилось позже, это было совершенно напрасно: её родители имели весьма широкие взгляды по поводу сексуальной свободы своей дочери. В ту ночь (а также во многие последующие) мы практически нарушили гарантию на её фантастическую кровать с водяным матрасом.

Тот вечер, когда я узнал, что матери Энджи не особенно интересно, чем мы там с ней занимаемся в её спальне, настал довольно скоро после нашего первого секса. Энджи устроила мне эротический показ мод, примеряя при мне по очереди все свои ночнушки, чулки, бюстгальтеры и хренову кучу других, безымянных для меня тряпочек. Мать вошла как раз, когда Энджи, одетая только в трусики, интересовалась моим мнением относительно пары красных кружевных чулок, которые она держала на уровне своих грудей 4 размера.
Я успел подумать: «Ну всё, мне кранты, ща папаша меня застрелит», но мать лишь спросила дочь: «Энджи, где бутылка вина, стоявшая в кухне?»
«Я поставила её сверху на холодильник, когда убиралась», – спокойно ответила Энджи, бросив чулки на кровать и, достав из комода фиолетовый лифчик спросила у нас обоих, как нам эта вещичка. Мать, состроив критическую гримасу, удалилась на поиски вина. Я просто офигел.
«Что у тебя с лицом? Расслабься, родители прекрасно знают, чем мы тут с тобой занимаемся», – усмехнулась Энджи, скидывая трусики и забираясь ко мне в кровать. Её большие груди свисали, касаясь сосками моей грудной клетки, она намеренно покачивала ими вправо-влево, соски её мгновенно затвердели от трения о волосы на моей груди. Она медленно наклонилась надо мной и расстегнула мои джинсы. Я приподнял бёдра, и она одним махом стянула с меня джинсы вместе с трусами. Мой эрегированный член вскочил и Энджи немедленно поймала его ртом. Пока её губы двигались по моему члену вверх и вниз, моё беспокойство по поводу недавней сцены улетучивалось, и я расслабленно откинулся на её знаменитый водяной матрас. От ритмичных движений головы Энджи нас слегка покачивало.
Через несколько минут она выпустила моего дружка изо рта и принялась ласкать меня грудями. Она зажали член между сиськами и начала медленно водить ими вверх и вниз. Нас стало качать сильнее, так что практически Энджи вообще не приходилось двигаться, всё происходило само собой. Я открыл глаза и стал любоваться подругой. Она оказалась у меня первой девушкой, достаточно одарённой природой для таких фокусов и меня очень заводило смотреть на всё её богатство. Полюбовавшись несколько минут я сел в кровати и поцеловал Энджи, потом положил её на спину и развёл в стороны её длинные стройные ножки.
Она была натуральной блондинкой. Везде, по всему телу. Вот и её прекрасная влажная писечка была окружена довольно густой копной светлых волос. Я наклонился, провёл носом по поросли на её лобке и нежно поцеловал её в складку над клитором. Она тихонько застонала и запустила свои пальцы мне в волосы. Я продолжил ласкать её языком, а ладонями принялся тискать её ягодицы.
Через несколько минут её дыхание участилось, и она бурно кончила, её тазовые и бедренные мышцы несколько мгновений бесконтрольно сокращались. (К этому моменту я уже знал об этой её особенности и привык к ней, но, когда я довёл её до оргазма языком в первый раз, эта её особенность чуть не стоила мне передних зубов.) Этот её оргазм не успел ещё закончиться, как я переменил позу и вошёл в неё. Я ощутил, как импульсивно сжимается её влагалище вокруг моего члена и почти сразу же Энджи кончила ещё раз.
Я улыбнулся: моему самолюбию льстило, что я способен доставить такой шикарной женщине такое удовольствие. Я двигался в ней спокойно и размеренно, руками лаская её груди. Энджи накрыла мои ладони своими, вжимая их ещё сильнее в кожу своего бюста. Она кончала ещё дважды. Я думал, что, пожалуй, её родители и сестра отлично слышат, что у нас такое происходит в спальне. И это, внезапно, заводило меня ещё сильнее.
Я взял её ноги, свёл их и закинул их себе на плечо. Ощущая, как её влагалище сжалось на моём члене, я продолжал двигаться в ней, одновременно целуя её лодыжки и лаская пальцами бёдра. Почувствовав, что тоже кончаю, я запрокинул голову, и в тот момент, когда моя сперма ударила в вагину Энджи, она закричала и опять кончила, теперь уже одновременно со мной. Через мгновения я обессиленно упал в её объятия и через несколько минут заснул, пока она игралась с моими волосами.
Наш роман продолжался уже несколько месяцев, когда случилась первая размолвка. Ещё до нашей встречи какие-то знакомые подрядили её для стриптиза на вечеринке выпускников, и она была полна решимости воспользоваться этим предложением. Я был этим крайне расстроен и бешено ревновал. Юный и незрелый, я был резко против таких дел, хотя для неё это был отличный способ подзаработать. В тот вечер мы с братом планировали идти на бейсбол, но перед выходом я позвонил ей и ещё раз спросил, не отказалась ли она от своей идет. Она не отказалась. Я заявил, что резко против того, чтобы моя любимая трясла своими выдающимися сиськами перед незнакомыми мужиками и наговорил кучу других глупостей.
Вернувшись с игры, я поднялся в свою комнату (тогда я ещё жил с родителями). Там, на моей подушке лежал конверт. Открыв его я обнаружил короткую записку от Энджи: «Мой любимый не должен беспокоится о том, что его любимая трясёт своими выдающимися сиськами перед незнакомыми мужиками. С любовью, Энджи».
К записке прилагалось полароидное фото Энджи, стоящей топлесс перед кроватью (позднее я узнал, что в роли фотографа выступала её младшая сестра). На фото было от руки приписано: «Хочу тебя срочно». Через двадцать минут мы были в объятиях друг друга.
Наши отношения после этого продолжались ещё год. Была в ней всё-таки какая-то склонность к драме (позже я узнал, что на неё сильно повлияла гибель её парня-мотоциклиста в аварии за пару лет до нашей встречи). Пару раз она откалывала такие странные номера, что я пугался. Иногда у неё были приступы меланхолии и она ни с кем не разговаривала, а иногда наоборот всеми правдами и неправдами старалась стать королевой вечеринки, что бы там по этому поводу не думали окружающие. Моим друзьям она, в общем-то не нравилась, как, впрочем, и моему брату. Я полагаю, до некоторой степени моё окружение давило на наши отношения.
Как-то вечером мы сидели в том баре, где встретились впервые, к Энджи подошла какая-то незнакомая мне чувиха и зашептала ей на ухо. Чувиха была пьяная и шёпот в её исполнении получился громковатым. Я прекрасно слышал, что она предлагает моей подруге отойти в туалет закинуться колёсами. Прежде, чем я успел как-то отреагировать, Энджи вскочила с места и подорвалась за чувой. А я, надо сказать, к наркоте и наркам настроен всю жизнь был резко отрицательно.
Как только Энджи вернулась, я немедленно утащил её из бара и мы долго ругались из-за этого: она хотела тусоваться и не собиралась менять своих планов из-за меня. В итоге я развернулся и молча ушёл. Пару недель после этого Энджи оставляла мне письма под дворником авто, перед дверью, через общих друзей передавала просьбы простить её, но я оставался неумолим.
Это время я в основном проводил со своими друзьями, играя на гитаре, бухая и стараясь забыть об Энджи. Продолжалось это всё довольно долго. Пока не влюбился опять. К тому времени, как я слышал, Энджи выскочила за муж за какого-то коллегу. После этого я достаточно быстро сошёлся с другой девушкой по имени Джулия.
С Джулией у нас всё развивалось очень быстро и я как-то не сразу начал понимать, что происходит что-то не то: мы с не уже жили вместе полгода к тому моменту, когда я понял, что она втихаря, но почти постоянно прикладывается к бутылке. В какие-то случайные периоды трезвости она приходила в мрачное и подавленное состояние. Собственно, вскрылось это всё, когда из-за постоянного пьянства у неё случился выкидыш. Практически сразу после этого я с ней порвал. Хорошо хоть, что я не успел на ней жениться. Я вернулся к родителям. И примерно через месяц после этого в супермаркете я столкнулся с Энджи.
Я покупал ингредиенты для пасты и вдруг увидел её в отделе кондитерских изделий.
«Энджи?» – окликнул я её. Она немедленно обернулась. Те же глаза, те же волосы, та же она…
«Привет, Роб, как поживаешь?» – спросила она застенчиво. Два года прошло с нашего расставания. А ведь раньше она никогда и ни с кем не была застенчивой. И всё же передо мной стояла всё та же прекрасная блондинка, которую я когда-то любил, только вот… хм, её стало заметно больше. Килограммов на 40 больше, я бы сказал.
«Выживаем потихоньку», – слегка улыбнулся я, – «А у тебя как жизнь семейная?». Не сказать, чтобы мне реально был интересен ответ, но вежливость…
«Я в разводе с прошлого рождества», – ответила она. «А сбежала от него и того раньше», – в её глазах появились слёзы, – «я для него была всего лишь развлечением, кроме секса и тусовок его ничего не интересовало».
– Я тогда ещё в городе был, но и понятия не имел, что у тебя такое происходит.
– Нас не было в городе. Мы жили в трейлере в кемпинге к югу от города. Нас обоих выперли с работы вскоре после свадьбы. Полагаю, он приворовывал где-то что-то, чтобы нам было на что жить.
Тем временем, я переложил несколько покупок из её корзинки в свою тележку, так как в корзинке уже совсем не оставалось места, и мы направились к кассам.
«Не хочешь поужинать со мной? Мои родители в круизе и не вернуться ещё 10 дней, приходи», – предложил я. Сперва она сопротивлялась, но к тому моменту, как мы дошли до её машины, всё-таки приняла приглашение. Я загрузил её продукты в багажник и, подойдя к водительской двери увидел, что у Энджи глаза на мокром месте.
«Помнишь нашу поездку в Поконо на мой день рождения?» – спросила она, слабо улыбаясь.
«Ещё бы! Великолепная была поездочка», – улыбнулся я в ответ.
«Похоже, это были лучшие дни в моей жизни», – сказала она, – «я часто о тебе вспоминаю. Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой».
Я улыбнулся и поцеловал её в лоб: «Увидимся вечером. Жду тебя ровно в семь».
Когда я шёл к своей машине, моё сердце бешено колотилось. Приехав домой я начал делать тефтельки с соусом под альбом Лу Рида «Нью-Йорк». Когда тефтельки были готовы, я оставил их настаиваться в соусе и прикорнул на диванчике. Проснувшись в пять, я принял душ, побрился и сбегал в винный за углом за бутылочной приличного красного вина. Хотел ещё подобрать какое-нибудь хорошее кинцо на вечер, хотя в глубине души понимал: кино смотреть мы не будем. Но я всё-таки купил фильм и букет белых роз. К четверти седьмого я уже был дома, поставил воду для пасты и начал накрывать на стол. Пока я украшал стол купленными цветами, в животе у меня порхали бабочки, но потом возвышенное состояние внезапно сменилось тревогой и лёгким тремором рук. Я налил себе вина, уселся за барной стойкой, которую мы с отцом незадолго до того установили в гостиной и принялся ждать. На часы я нетерпеливо посматривал под «Summer Wind» Синатры.
Ровно в семь раздался стук в дверь. Увидев её на пороге, я широко улыбнулся. Она была в джинсах в облипку, паре белых туфель-лодочек и белой футболке, из всех сил старавшейся удержать в себе её грандиозный бюст и выдающийся животик.
«Привет, незнакомка», – только и смог вымолвить я.
«И тебе привет», – улыбнулась Энджи. Она вошла, я предложил ей присесть за барной стойкой и продемонстрировал вино: «Будешь?»
«А когда я отказывалась?» – тихо ответила она. Я наполнил оба бокала – и её и свой.
«Ну что, начнём?» – спросил я у неё, – «Это были два очень длинных года».
«Да, это точно», – она откашлялась, – «Если память не изменяет, когда мы виделись в последний раз, я рыдала, лёжа на кровати, а ты был зол и хлопнул дверью».
«Не лучшее начало вечера», – подумал я про себя, а вслух сказал: «Я вернулся домой и немедленно отправился напиваться с Джоном и Кевином».
– А я плакала пока не заснула. Утром ходила к твоему дому, чтобы оставить на машине цветы и записку, но тебя дома не было. Наверное, ты как раз был с друзьями. Твоим друзьям я никогда не нравилась.
«Нет, не нравилась», – подтвердил я и добавил: «Но зачем было оставлять мне цветы и записки? Ты же сказала, что не собираешься прекращать жизнь тусовщицы».
«У меня в голове такая неразбериха тогда творилась. Утром, проснувшись, я решила, что готова покончить с тусовками, лишь бы только ты вернулся», – слёзы опять показались у неё на глазах, – «А в следующий понедельник, когда я пошла на работу, я была ещё вся сама не своя от горя и тогда меня увидел Том.»
Я слышал про Тома от Ронды, после того, как порвал с Энджи и, судя по её словам, сказать, что он оказывал на Энджи плохое влияние было бы сильным преуменьшением. Внезапно я понял, что мой бокал уже пуст.
– Том обнял меня, отвёл в сторонку, стал уговаривать, что ты недостаточно хорош для меня и что уж он-то меня любит по-настоящему и я должна дать ему шанс.
Её бокал к этому моменту тоже был пуст. Вообще-то это было бы не очень хорошо, если бы мы нарезались до ужина.
«Я звонила тебе в тот вечер, но ты сказал, что не хочешь со мной разговаривать, потому что я предала наши отношения и теперь всё кончено», – она посмотрела на меня с обидой в глазах, – «Тогда я позвонила Тому, мы пошли в бар и с той ночи мы были вместе».
Я чувствовал себя так, будто кто-то ударил меня ниже пояса, но лишь кивнул.
«Давай пойдём поужинаем, пока паста не выкипела», – предложил я, обходя вокруг барной стойки и галантно помогая ей встать. Поднимаясь по лестнице, я пропустил её вперёд и смотрел на неё. Невероятно, насколько большой у неё стала задница.
Я подал блюда и сел напротив её: «Я слышал, ты вышла за него. Для меня было шоком узнать об этом».
«Никто вокруг не хотел этого брака, родители были очень расстроены. Мы практически сразу переехали подальше от них, чтобы минимизировать общение. Я не разу не видела их, пока не ушла от Тома», – говорила она, одновременно уплетая пасту с фрикадельками за обе щеки. Промокнув губы салфеткой она продолжила: «Когда я приползла к ним на порог, я была в ужасном состоянии. Через восемь месяцев брака я весила меньше сорока килограммов», – она отхлебнула ещё вина и посмотрела на меня, улыбнувшись: «Мама была в ужасе. Папе пришлось нести меня в спальню. Они у меня, конечно замечательные – папа хотел отвезти меня в реабилитационную клинику, но мама не позволила. Она заботилась обо мне все пять недель, что у меня был отходняк от всей той гадости, на которой мы с Томом сидели. Я кричала, потела, плакала и проклинала всё на свете.» Она улыбалась, но в глазах её стояли слёзы. «Но мама не сдалась и вытащила меня из всего этого. Ко дню Святого Валентина я опять весила 55 кило и начала искать работу», – сказала она с гордостью, – «Я получила работу на шоколадной фабрике в Лейквуде, в европейском секторе департамента продаж. Мой свободный немецкий сильно помог делу.»
«Конечно, иногда зависимости уходят, а иногда ты заменяешь их другими, не такими вредными», – она опустила взор на своё тело и продолжила, – «Я не употребляла наркотиков уже 15 месяцев, но аппетит у меня теперь как у слона».
Она рассмеялась, закончив свою историю. Я молчал несколько секунд, а потом произнёс: «По-моему, ты выглядишь великолепно».
«Ага, все мои 107 кило выглядят великолепно», – отшутилась она, возвращаясь к еде.
Я взял её за руку, она посмотрела мне в глаза.
– Я не шучу, Энджи, и это не формальная вежливость. Я очень скучал по тебе и мне до сих пор не верится, что мы опять вот так вот сидим друг на против друга.
Я погладил её по щеке: «Мне наплевать, сколько в тебе килограммов, я просто хочу…», – на этом месте я запнулся. Я толком не знал, чего хочу и уж тем более не знал, чего хочет она. Внезапно она перегнулась через стол и поцеловала меня. Теперь я знал, чего хотим мы оба. Наш поцелуй, казалось, был бесконечным, но, когда он всё-таки закончился и она села обратно на стул, мы оба рассмеялись: потянувшись ко мне через стол она от всей души обмакнула свой бюст в спагетти. Её футболка была вся в соусе. Она стёрла салфеткой соус со своей груди и посмотрела на меня тем взглядом, по которому я скучал эти два года. Она поднялась, и молча повела меня в спальню.
Зайдя в комнату, она обернулась, посмотрела на меня и резким движением стянула футболку. «Был когда-нибудь с толстухой, парень?», – подмигнула она мне. Я улыбнулся. По правде говоря, у меня бывали девушки и покрупнее её, и я частенько представлял, как бы выглядели мои тощие подружки, располнев.
«Было разок – другой», – продолжал улыбаться я. В основном набранные Энджи килограммы осели в её бюсте и заднем фасаде, но и животик был уже весьма далёк от того плоского состояния, которое я видел в последний раз. Я обнял её и, как только мы возобновили поцелуи, стал гладить её тело. Она же стала гладить меня. Она зарылась носом в мою шею, я тем временем расстегнул её лифчик и её груди упали в мои ладони. Я поверить не мог, какими весомыми они стали. Она стянула с меня рубашку и крепко прижалась к моему прессу своими сиськами и животом. «Я скучала по тебе», – сказала она, положив голову мне на плечо, – «Я наделала столько ошибок…»
«Тссс!» – прервал её я, – «Не сейчас… не сейчас».
Она отстранилась от меня и расстегнула свои джинсы. С некоторым усилием она стянула их со своих пухлых бёдер и легла на кровать. Я расстегнул пояс брюк, дал им упасть на пол, лёг на Энджи и начал целовать её в губы, периодически проникая языком к ней в рот. Я вспоминал тот вечер, когда её мать вошла к нам в поисках своей бутылки вина. С тех пор Энджи изменилась.
Я неспешно опустился, и, взявшись руками за полные бёдра, раздвинул её ноги. Теперь её лобок был гладко выбрит, и только лишь тугая плоть нависала над вульвой. Я поцеловал её мягкий и тёплый лобок и проник языком во влагалище. Она была уже вся влажная. Я буквально присосался к ней ртом и проникал языком так глубоко, как только мог. Через несколько минут я ощутил знакомый трепет её бёдер. Бёдра выросли и их дрожь тоже была куда заметнее и это лишь возбуждало меня сильней. Я подпихнул ладони под её ягодицы и ощутил, какими большими и мягкими они стали. Подтянув её промежность ближе к своему рту, я продолжал энергично работать внутри неё своим языком, она же отзывалась тихими сладкими стонами.
Через несколько мгновений я почувствовал, как под слоем жирка напряглись мышцы её таза и отстранил своё лицо как раз в том момент, когда спина Энджи выгнулась, приподнимая ягодицы с кровати: её сотрясал оргазм. Теперь она билась в сладком экстазе куда дольше, чем я мог за ней припомнить. Наконец, мышцы её расслабились и, как только её таз коснулся простыней, я мягко вошёл в неё.
Она вскрикнула и второй оргазм ударил её как шаровая молния, её бёдра сжали меня почти до боли. Я ритмично двигался внутри неё, любуясь тем, как трясутся её груди и пухлый животик. Глаза Энджи были закрыты, а рот, напротив, раскрыт. Она стонала, переполняемая удовольствием.
После Джулии у меня ни разу не было секса, поэтому дольше я держаться не мог и бурно кончил в Энджи. Она кончила одновременно со мной, чуть не скинув меня с кровати. В изнеможении я опустился на её живот и лежал на нём, дыхание моё сбилось. Энджи тоже дышала тяжело. Немного придя в себя, она взяла меня за подбородок и посмотрела в глаза: «У меня не было никого с тех пор, как я вернулась к родителям. И у меня не было мужчины с тех пор, как мы с тобой поссорились».
«У тебя были женщины?» – усмехнулся я.
«Ты прекрасно понимаешь, о чём я!» – она отвесила мне символический подзатыльник: «Том ни разу не довёл меня до оргазма, я с тобой я сейчас кончила больше раз, чем могу сосчитать».
Мы лежали, обнявшись, и молча рассматривали потолок. Я немного нервозно представлял кто и что скажет, когда узнает, что мы снова вместе. В конце концов я решил, что мне пофигу мнение окружающих и потихоньку заснул в её объятиях.
Следующим утром мы прибрали остатки вчерашнего ужина, я делал кофе, а потом мы сидели на веранде, слушая птиц и наслаждаясь солнцем. На Энджи были только трусики и моя старая футболка. Футболка была ей откровенно мала и выглядела Энджи в ней великолепно. Её слегка взлохмаченные волосы словно бы светились в солнечных лучах.
«Ну и что мы теперь будем делать, Роберт?» – спросила Энджи.
Я сладко потянулся: «Думаю, теперь мы будем завтракать и, возможно, поедем прогуляться по пляжу».
«Нет, я имею в виду, что мы теперь будем делать вообще?» – она выглядела крайне серьёзно и… как-то ранимо, что ли.
Я подумал пару мгновений, потом поставил кружку на стол и произнёс: «Думаю, нам следует позавтракать, прогуляться по пляжу и потом посмотреть, что из всего этого выйдет. Всё-таки, прошло так много времени, Энджи, давай не побежим покупать свадебные кольца прямо сейчас».
«Договорились», – медленно кивнула она.
Мы вернулись в дом, приняли душ вместе, после чего трахались до обеда. Завтрак сам собой снялся с повестки дня, но на пляж мы всё-таки поехали. Мы выбрали парк на Айленд Бич, там в это время всегда было немноголюдно и мы могли без лишних глаз погулять вдоль берега. У моря всё ещё было слегка прохладно, так что я выдал Энджи тёплую толстовку с эмблемой Нью Йорк Джайантс на груди и свои спортивные штаны. В тазу они ей были откровенно малы и крайне плотно облегали её попу. Чистых трусиков у неё не осталось, так что она была вовсе без нижнего белья.
…
Энджи то и дело убегала немного вперёд, чтобы подобрать с песка огромную ракушку прежде, чем очередная волна накроет её. Пока она бегала от волн, ягодицы её соблазнительно тряслись и подпрыгивали. Наслаждаясь этим зрелищем, я опять начал возбуждаться. Когда моя любимая подбегала ко мне, её массивные груди, не поддерживаемые бюстгальтером, ходили под толстовкой ходуном. Скрыть эрекцию было уже совершенно невозможно. Заметив, что со мной творится, Энджи остановилась и её лицо осветилось озорной улыбкой. Я прекрасно помнил эту улыбку, она почти всегда предваряла секс.
Через минуту мы скрылись в песчаных дюнах от глаз возможных случайных прохожих, и она уже делала мне шикарный минет. Я стянул с Энджи толстовку и теперь её сиськи качались, не стесняемые ничем. Соски у неё были твёрдыми, а кожа груди вся в цыпочках от прохладного ветра.
Я расстелил толстовку на песке и Энджи мгновенно уселась на неё, стягивая с себя треники. Её писечка уже вся сочилась соками, так что внутрь я вошёл без проблем. Я прижался к ней плотно, чтобы она меньше мёрзла и начал быстро двигать членом внутри её вагины. По прошлому опыту я помнил, что для общественных мест она предпочитает быстрый и жесткий секс, вот его я ей и обеспечил. Через несколько минут мы одновременно достигли оргазма, совместно огласив окрестности громким вскриком.
Поднявшись, мы отряхнулись от песка и оделись. Едва поднявшись на дюну, мы увидели неподалёку шедшего навстречу пожилого рыбака с удочкой в руках. Энджи только-только натянула толстовку и продолжала ещё вытряхивать песок из волос, когда увидела старика, глазеющего на неё с приоткрытым ртом. Вне всякого сомнения, он прекрасно понимал, чем мы тут только что занимались.
«Упс», – сказала Энджи, заметив глазеющего старика, – «Вы нас видели?»
«Нет, мисс, я только что пришёл», – ответил он удивлённо.
«Это очень плохо», – сказала она. Затем внезапно задрала толстовку к подбородку, вываливая груди на всеобщее обозрение и, покачивая ими, добавила: «Это значит, что вы пропустили вот это и ещё то, как меня тут очень клёво оттрахали!»
Нас с мужиком чуть сердечный приступ не хватил, он от неожиданности аж удочку выронил. Когда он пришёл в себя, мы уже сбегали вниз по тропинке. Мы с Энджи ржали, не переставая всю дорогу до моего дома.

Часть 2: Дело принимает серьёзный оборот

Время для нас с Энджи летело с головокружительной скоростью. Я приходил домой с работы и минут через двадцать появлялась Энджи: её дорога была чуть длиннее. Мы ужинали, потом смотрели фильм или шли гулять.
Аппетит у неё теперь действительно был зверский. Я готовил огромные ужины, а она готовила и того больше, а потом всегда следовало мороженое или пирог. Я был уверен, что к концу недели набрал пару кило. А может и поболе. Энджи прибавила никак не меньше пяти. Салон её авто был весь засыпан обёртками от шоколадок с её фабрики, а ведь она ещё и каждый вечер приносила коробку шоколадок домой, чтобы уничтожить её за просмотром телека.
На восьмой день после нашего воссоединения мы столкнулись с Джоном и Кевином, ожидавшими меня на лужайке перед домом.
«Чувак», – окликнул меня Кевин, едва я вылез из машины, – «ты где пропадаешь?» Он протянул мне баночку пива.
«Реально чел,» – поддержал Джон, открывая пиво для себя – «ты как будто с планеты исчез»
«Ну… нам, пожалуй, надо поговорить», – ответил я, досадуя, как невовремя они появились, а затем выпалил: «Мы с Энджи опять вместе». У Джона от неожиданности челюсть отвисла, и они молча уставились на меня.
– Мы столкнулись в супермаркете на прошлой неделе и теперь мы опять вместе.
«Вот уж сюрприз. Ты же это всерьёз, да?» – спросил Джон: «Она – ходящая проблема. Наркоманка, как я слышал».
– Она полтора года как завязала.
«Так она же, типа, замужем», – встрял Кевин, открывая ещё одно пиво.
«Она бросила того мудака и с тех пор не употребляет. Она изменилась», – ответил я.
Я слушал, как подъехала машина Энджи, я обернулся взглянуть на неё и по выражению её лица понял, что она ещё менее готова к встрече с моими приятелями, чем я. Она открыла дверь и вышла из машины. «Привет, Энджи», — сказал я, обходя её тачку.
«Привет, Джон, привет, Кевин», сказала она, целуя меня в щёчку.
«Ого, Энджи, на чём это ты так разъелась?» – ляпнул Джон.
«Реально, у тебя вымя теперь как у Энн Николь Смит», – поддержал приятеля Кевин.
Злоба захлестнула мой разум и опомнился я только когда они оба уже лежали на траве, Кевин держался за живот, а у Джона шла кровь носом.
«Проваливайте, мудаки», – прошептал я угрожающим шёпотом, повернулся к шокированной Энджи и повёл её в дом.
Мы молча сели на кушетку, а через минуту услышали удар пустой пивной банки о дверь и визг шин. «Так, этих двух несогласных я из своей жизни устранил», – подумал я.
«Ты не стыдишься меня?» – спросила она мягко после нескольких минут молчания.
Я ничего не ответил, лишь улыбнулся и нежно посмотрел на неё.
«Я ведь так растолстела, Роб, почему ты вообще хочешь, чтобы я оставалась с тобой?» – слёзы уже текли по щекам.
Я вдруг понял, что так сильно сжимаю челюсти, что у меня начали болеть зубы. Я расслабил мышцы лица и посмотрел на Энджи. Да, она была толстая, но к моему удивлению, именно это меня и возбуждало всё больше и больше.
«Я думаю, что для меня ты никогда ещё не выглядела более желанной, чем сейчас», – прошептал я, – «А эти парни, очевидно, не были моими настоящими друзьями». Я обнял её: «Я не стыжусь тебя и никогда не буду стыдиться».
Этим вечером мы устроили генеральную уборку – следующим утром возвращались мои родители. Сегодня Энджи уже уезжала ночевать к своим родителям.
Через несколько часов утомительного труда дом блестел, мы приняли душ вместе, я сидел и ждал, когда она закончит сушить волосы, когда она внезапно встала на напольные весы. Стрелка замерла на отметке 112 кг.
«Роб!» – воскликнула она, – «Я набрала 5 кило за ту неделю, что мы снова вместе!»
Я, честно говоря, не хотел давать ей виду, что меня это заводит, хотя так оно и было. Так что я просто обнял её и улыбнулся. «Ну», – начал я, – «это, должно быть, все те бургеры, хот доги, пиццы, жареные цыплята и свиные рёбрышки».
Я отступил на шаг. Она покраснела. «Или, может быть, все те мороженки с топпингами, что мы ели на ночь, или пироги и брауни и коробки шоколадок, что ты ела каждый день», – продолжил я.
Затем, хлопнув себя по животу, я тоже встал на весы и объявил: «У меня тоже плюс три с половиной кило. Что скажешь?»
Она схватила меня за член и притянула к себе: «Скажу, что лучше бы тебе оставаться стройным и в форме, набор веса я беру на себя». Мы стали целоваться и всё опять закончилось постелью.
Час спустя мы оделись и поехали к ней. Она каждый день наших «каникул» заезжала к ним за своими шмотками, так что её родители уже были в курсе, что мы снова вместе и, кажется, её мама была этим весьма довольна.
Приехав в гости я и в самом деле обнаружил тёплый приём. Её мама знала, что мы приедем и целый день провела за готовкой. Даже Энджи немного смутило количество выставленной перед нами еды. Мы все ужинали и пили отличное немецкое пиво весь вечер напролёт. Я, впрочем, ограничивал себя в потреблении калорий, мне же теперь не то что лишнее нельзя было набрать, но и уже имеющиеся запасы предстояло скинуть, а Энджи, напротив, ни в чём себе не отказывала, так что ей потребовалась даже некоторая помощь, чтобы встать из-за стола, когда ужин был окончен.
После ужина мы немного поболтали с её отцом.
«Роберт, это хорошо, что вы снова вместе», –говорил он с ярким немецким акцентом, от которого так и не избавился за все годы жизни в США, – «Дочь наделала много ошибок в жизни и потерять тебя было одной из главных».
Я лишь кивал в знак того, что слушаю внимательно, он же продолжал: – «Парень, признайся честно: тебя беспокоит её вес?»
«Её вес беспокоит меня меньше всего. Мы провели вместе эту неделю, и я понял, как скучал по ней. Я просто счастлив, что теперь в моей жизни снова есть она».
Мама Энджи тоже, надо сказать, была довольно крупной женщиной. Отец сделал жест в сторону окна, через которое виднелись мать с дочерью, готовившие кофе: «Хельга в юности была стройной. Примерно такой же, как и Ангелика до последнего времени» Улыбнувшись, он продолжил: «Впрочем, когда она располнела, наша жизнь заиграла новыми красками».
После кофе я поцеловал Энджи на прощанье и отбыл домой. Я и понятия не имел, как сказать своим, что, во-первых, я снова с Энджи, а во-вторых, что Энджи теперь на 52 кило тяжелее, чем два года назад.
Моя обуянная аэробикой мама и спортивный, подтянутый отец вовсе не будут счастливы этому обстоятельству. У меня раньше были тяжёлые подружки и семья не упускала случая отпустить язвительное замечание по этому поводу. Теперь как-то придётся им к этому привыкать.
После того, как они приехали, разобрали багаж, и я сварил им кофе, настала пора обменяться новостями. И хотя не я провёл две недели на Багамах, главным рассказчиком стал именно я. К совершеннейшему моему удивлению они были рады за меня, с некоторым недоверием к истории жизни Энджи, конечно, но в целом всё прошло хорошо.
Энджи была приглашена на семейный ужин этим же вечером и, должно быть, очень уж счастливыми мы с ней оба выглядели, ибо ни после её ухода, ни когда-либо потом я не услышал от них ни единого замечания по поводу её фигуры.
Наши с Энджи отношения продолжались уже всё лето, я похудел на 10 кило, непрерывно упражняясь в плавании, ходя под парусом на лодке брата и вообще поддерживая активный образ жизни.
Пока я жил с Джулией, мне не по своей вине довелось попасть в ДТП, в результате чего в конце лета мне досталась неплохая сумма возмещения материального ущерба, не ахти какая, но достаточная для покупки небольшого домика. Мы с Энджи потратили три недели на поиски и, наконец, нашли домик, одновременно и подходящий мне по цене и достаточно понравившийся Энджи для того, чтобы она когда-нибудь готова была в него переехать. Я переехал 1 ноября. Домик был в небольшом прибрежном городке примерно в сорока минутах езды от её и моих родителей.
Сейчас, конечно, смешно вспоминать, но мы всерьёз распланировали, что сначала в дом въеду я, сделаю там ремонт и обживусь, а потом, через годик или около того, если мы с Энджи ещё будем вместе и будем всерьёз рассматривать вопрос о помолвке, она, возможно, переедет ко мне. В реальности она помогла мне с перевозкой вещей и так никогда и не вернулась жить к родителям.
Дом постепенно обрастал её вещами. Сначала её вещи стали появляться в моей корзине для прачечной, потом в моём шкафу, она покупала продукты и бытовую химию, потом уже и стройматериалы. Зарплаты у нас были к тому моменту довольно приличные, так что жилось нам комфортно. И, разумеется, в доме всегда было полно закусок и сладостей, так что вес Энджи стал постепенно нарастать обратно с тех 102 килограммов, до которых ей удалось похудеть перед покупкой дома.
Наступившее Рождество было первым Рождеством после нашего воссоединения и одновременно второй годовщиной выздоровления Энджи. Два года назад она была истощённым 40-килограммововым заморышем, а теперь она была здоровой и полной энергии 110-килограммовой женщиной.
Я решил сделать это Рождество особенным для неё. Перед Рождеством я целую неделю закупал всякие вкусности, а накануне готовил весь день – все самые любимые её блюда: на праздничный ужин ветчину с гратеном, 4 литра эгг-нога с ромом, три пирога с разными начинками, шоколадный торт, морковный торт, несколько пачек печенья, вишнёвый чизкейк… У нас никогда не было и мысли о целенаправленном раскармливании, просто мне хотелось, чтобы на праздник она попировала от души.
Энджи шопилась весь день, а когда вернулась домой, я был откомандирован выгружать из авто все пакеты и коробки. После того, как все подарки были сложены под ёлку, Энджи уютно пристроила свою набегавшуюся попку на диван и расслабилась. После этого она наконец почувствовала запахи, доносившиеся из кухни.
«Что ты там готовишь?» – прокричала она мне из гостиной, – «Я думала, мы поужинаем перед телеком, а потом поедем праздновать к твоим».
«К моим мы поедем завтра, сегодняшний вечер – только для нас двоих», – объявил я, выходя из кухни с целым подносом разнообразных закусок.
«О, любимый», – проворковала она, ближе знакомясь с ассортиментом, – «фаршированные халапеньо, объеденье!»
Я поставил поднос на кофейный столик перед диваном и нежно хлопнул по её руке, уже тянувшейся к подносу.
«Эй!» – плаксиво воскликнула Энджи. Я лишь молча посмотрел на неё, снял с ней туфли и помог с максимальным комфортом расположиться на диване, затем налил в чашку эгг-ног с ромом, вручил ей напиток и молча удалился на кухню.
Спустя десять минут я вернулся с большим подносом жаренных креветок, солидной чашкой лукового соуса и горой мелких крендельков, врубил телек с «Этой прекрасной жизнью» и пиршество для моей любимой началось. Примерно за час с закусками было покончено, причём я съел лишь пару крендельков. Было заметно, что брюки Энджи становятся ей тесноваты.
«А зачем ты накупил еды на целую компанию при том, что сам к ней практически не притрагиваешься?» – её брови были приподняты в удивлении. Я, стараясь сохранить невинное выражение лица, просто пожал плечами, как бы не понимая, к чему она клонит. Она откинулась на спинку дивана, помолчала с минуту и произнесла: «Ну, раз уж сегодня Рождество, я постараюсь справиться со всем этим, но даже и не думай, будто я готова превратить это в ежедневную привычку».
Допив с этими словами свою четвёртую за вечер порцию эгг-нога, она вручила мне чашку: «Продолжим, я всё ещё голодна».
В этот вечер у неё как плотину прорвало, я приносил ей тарелку за тарелкой, а она сметала всё подряд. Весь картофель под сыром, половину ветчины, половину эгг-нога… Когда настала пора десертов, блузка была готова разъехаться на её животе, а пояс брюк постепенно съехал вниз, выставляя на моё обозрение соблазнительную полоску её тугого брюшка.
Я принёс все десерты сразу и расставил их перед ней на столике и диване. От сытости Энджи уже тяжело дышала и время от времени икала. Я понял, что пришло врем для дополнительных стимулов. Отодвинув столик слегка в сторону, я предложил ей снять брюки. Она попыталась запустить пальцы между поясом и животом, чтобы расстегнуть пуговицу, но как раз этого оказалось достаточно, чтобы пуговица не выдержала давления и отлетела. Следом мгновенно разъехалась молния и переполненное брюшко вырвалось на свободу. «О, господи, как же хорошо», – с большим облегчением вздохнула Энджи. Я стянул с неё штаны, и затем и трусики.
«Что ты делаешь? Я ещё не закончила с десертами!» – воскликнула Энджи в притворном удивлении: она прекрасно понимала, что именно я собираюсь делать. Пока я располагался между её коленями и раздвигал её ляжки, она выдавила на целый яблочный пирог полный баллончик взбитых сливок, а подступила к нему с десертной вилкой как раз в тот момент, когда мой язык проник в неё. Теперь у неё под рукой было всё, что требовалось для счастья.
Моя голова удобно расположилась меж её полных бёдер, и я не планировал останавливаться, пока она сама не попросит об этом…
Потребовалось больше двух часов чтобы она, наконец, уронила вилку и отодвинула тарелку. Буквально через несколько секунд она уже дрыхла. За эти часы её бёдра сотрясались оргазмом двадцать раз, я считал. Куннилингус был беспроигрышным способом ублажить Энджи, однако куннилингус в сочетании с десертом буквально вознёс её на небеса.
Я возвысился над её спящей тушкой и обозрел поле битвы: её живот был сильно раздут, а пустые тарелки из-под десертов были аккуратной стопкой сложены рядом с ней на диване. Она съела всё за исключением морковного торта и тыквенного пирога. В руке её всё ещё было зажато надкусанное печенье. Весь эгг-ног был выпит.
Я навёл порядок в гостиной и не кухне, а затем попытался разбудить Энджи, чтобы довести её до спальни. Бесполезно. Сочетание еды, рома и секса вырубило её напрочь. Я рассмеялся. Во сне она продолжала время от времени сыто икать. В итоге я аккуратно развернул её на кушетке, подпихнул подушку под голову и поднял ноги на подлокотник, чтобы хоть как-то уместить их в пределы ложа, затем накрыл тёплым пледом, выключил свет и стал подниматься в спальню, всё ещё продолжая слышать икание, перемежаемое теперь вздохами и лёгким похрапыванием.

Когда я проснулся на следующее утро, солнце уже светило мне в глаза. Машинально я закрылся от солнца подушкой и лишь затем постепенно понял, что именно меня разбудило: Энджи устроилась между моих ног и делала шикарный минет.

«С рождеством, милый», – промурчала она, не выпуская мой член изо рта. Я выпрямил ноги и схватился за простыни, когда Энджи заглотила его особенно глубоко. Обычно я останавливал любимую незадолго до эякуляции, и мы довершали дело обычным сексом, но сейчас почувствовал, что Энджи не остановится – проси её, не проси. Мне до неё никогда не попадалось женщины, которой так бы нравилось ощущение спермы во рту. Губы Энджи были как шелк и я, не в силах больше сдерживаться, кончил так сильно, что у меня аж дыхание перехватило. Она стонала и мурлыкала, вылизывая мой член до последней капли.
«С рождеством», – выдохнул я, откинувшись в подушки.
«Ммм, спасибо тебе, родной», – ответила Энджи, забираясь в мои объятия. Я поцеловал её. На её губах ещё чувствовался привкус моих соков. С любой другой женщиной меня бы это шокировало, но только не с Энджи.
«Как себя чувствуешь?» – спросил я, немного придя в себя.
«Не поверишь: я зверски голодна», – ответила Энджи, садясь. Я повернулся посмотреть на неё: нижняя складочка её брюшка уже весьма уверенно покоилось на бёдрах, и она задумчиво массировала своё чрево, вся в мыслях о завтраке.
«Вау, Энджи, как ты могла уже успеть проголодаться?!» – спросил я, уставившись на её живот. Она вновь посмотрела на меня: «А вот успела, и тебе бы лучше мне поверить!» – произнесла она в притворном возмущении.
«А я что? Я ничего!» – ответил я подчёркнуто невинным тоном. Она пихнула меня в плечо. Я рассмеялся, и она рассмеялась в ответ.
Я выбрался из кровати и пошёл вниз готовить большой рождественский завтрак, попутно завернув в ванную. Энджи последовала за мной, чтобы забраться на весы. Я с удовольствием наблюдал церемонию взвешивания.
«Ого!» – прошептала она. «Сколько?» – поинтересовался я. «Плюс пять с половиной кило с прошлой недели», – произнесла она потрясённо, – во мне почти 115 килограммов!»
Я приобнял её ободряюще: «115 очень сексуальных килограммов!». Она лишь вздохнула и замурчала в моих объятиях. А потом произнесла: «Ого!», почувствовав, что я уже готов к повторению утренних игрищ.

Часть 3: Сюрприз!

Через шесть месяцев после того, как мы съехались, мой пикап приказал долго жить.
Он был у меня уже чёрт знает сколько лет и не требовал ни цента вложений и вот вдруг трансмиссия развалилась в клочья. И вот я просыпаюсь в 11:00 в одно из воскресений с намерением принять душ и поехать покупать новый пикап. Энджи к тому моменту уже куда-то уехала, так что я просто заварил себе кофе и, толком не продрав глаз, пошёл к почтовому ящику забрать утреннюю газету. Как только я открыл дверь, меня оглушил крик Энджи: «Сюрприз!»
Проезд с дороги к нашем дому был с обеих сторон отгорожен от соседских глаз поросшими травой дюнами. И посреди этого проезда сейчас стоял новенький Ford F-150, а прямо перед ним на пятиградусном мартовском Нью-Джерсийском ветерке стояла Энджи. Абсолютно обнажённая.
Надо отметить, она полностью сохранила те 5,5 кг, что приобрела в Рождество и добавила к ним ещё 9. Своё рождественское решение не слишком увлекаться обжорными сессиями она забыла практически мгновенно. Объедаясь, она кончала так часто, что еда прочно вошла в наши сексуальные игры. Я не готовил ей так много, как на рождество, но за всё то время, что мой язык провёл в её щёлочке, она успела умять немало пирогов и пицц. И следы всех эти вкусностей были явно видны на её обнажённом теле, красовавшемся теперь перед новеньким пикапом.
Объёмистые сиськи комфортно возлежали на круглом животе, низ которого уже заметно нависал над писечкой. Не загораживал её полностью, нет, я всё ещё отлично видел её пухлый лобок с аккуратно стриженным треугольником светлых кудряшек. Прежде, чем мне удалось хорошенько рассмотреть свой новый пикап, мы уже занимались любовью в его кабине.
Должно быть, в авто был вмонтирован какой-то усилитель тестостерона, потому что через шесть недель после того секса мы обнаружили: Энджи беременна. Скоро обнаружилось, что мы ждём двойняшек. У меня в роду никогда близнецов не было, но, как оказалось, у бабушки Энджи была сестра-близнец. К концу первого триместра беременность Энджи уже был вполне заметна невооружённым взглядом. С учётом того, что и до беременности Энджи была барышней крупной, это о чём-то да говорит!
К 1 июня, спустя 12 недель после инцидента в пикапе, её вес подскочил до 133 кило. У нас не было ни капли сомнения, что Энджи понесла именно после того дня, поскольку ровно на следующий день я уехал в командировку.
К счастью, токсикоза у Энджи не было. Фактически, напротив, её аппетит совершенно вышел из-под контроля, она практически безостановочно закидывала БигМаки в бездонную топку своего желудка. Я старался уговорить её на какую-то более здоровую пищу, она вроде как согласилась и сказала, что уменьшит количество визитов в Мак, но когда я одолжил её авто для поездки в магазин, то обнаружил на заднем сидении целую гору коробок от БигМаков. Я насчитал 26 штук. Поскольку всего за две недели до того я чистил салон её машины, вышло, что в день она продолжала съедать по 2-3 штуки.
Её аппетит к сексу, к моему вящему удовольствию, тоже заметно подрос: от наших обычных одного-двух раз в день мы перешли к трём-четырём. Раньше, бывало, мы занимались сексом после пробуждения и перед сном, теперь же мы набрасывались друг на друга ещё и по возвращению с работы, а по выходным – ещё и после обеда.
День моего двадцатипятилетия наступил в середине июля, а Энджи праздновала свой день рождения неделей позже.
Я проснулся и потянулся. Энджи уже встала, что было крайне досадно, ибо у меня была проблемка, с которой справиться могла только она. Впрочем, далеко Энджи уйти не могла. Я натянул бриджи и спустился выпить кофе. К моему стулу на кухне был привязан воздушный шарик с поздравительной надписью. Наполнив чашку до краёв заботливо сваренным для меня кофе, я сделал вывод, что Энджи где-то совсем неподалёку. Усевшись за стул в шариком, я принялся потягивать свой кофе и в этот момент, глядя поверх кружки, увидел Энджи в окне, выходящем на задний двор. Она устроилась в шезлонге у бассейна, обнажённая, и загорала. Задний двор был обнесён для приватности почти двухметровым забором, который удачно дополнялся окружавшими наш участок дюнами и высаженной мной живой изгородью, что по совокупности гарантированно избавляло нас от соседских взглядов, тем более что по нашей стороне улицы единственным домом высотой больше одного этажа был наш собственный. А сразу за нашей улицей начинался лес, находящийся в собственности у федералов, так что никакого шанса на новую застройку.
В её уши были воткнуты наушники, и она покачивала головой в такт неведомому мне ритму. Эта сцена напомнила мне другую похожую, восходящую к тем временам, когда мы только начали встречаться в первый раз. Было такое же утро и я пришёл к ней в её родительский дом. Откуда-то с недр участка она крикнула мне, что загорает и что я должен по дороге к ней найти полотенце. Её отец, возившийся в гараже, сказал, что она на заднем дворе и попасть туда можно, обойдя дом справа. Участок был большой и полный укромных местечек, отгороженных друг от друга разросшимися кустами и деревьями. Когда я нашёл её, она вот так же лежала и загорала, обнажённая.
Было очень трудно вот так вот просто лечь и расслабиться рядом с прекрасной обнажённой девушкой, когда буквально за углом ей отец суетится по хозяйству… Я с головой ушёл в воспоминания, попивая кофе и любуясь на свою прекрасную даму, лежащую обнажённой подле бассейна.
«Подумать только, – крутились мысли в моей голове, – всего три года назад Энджи была атлетичной 52-килограммовой стройняшкой, сексуально мурчащей под моими ладонями, которыми я втирал смягчающий лосьон в шёлковую кожу её восхитительного пышного бюста». А теперь я сидел, смотрел и наслаждался изменениями, которые произошли с её телом за эти три года. Она прибавила почти втрое против той давней себя. На прошлой неделе мы отпраздновали шикарным ужином круглую дату – 150 килограмм. Ужином этим Энджи, разумеется, окончательно закрепила успех, добавив к изобилию своей плоти ещё три кило.
Я обнаружил, что любуюсь этими маленькими милыми розовенькими ступнями. Они сидела, глубоко откинувшись в шезлонге, в максимально расслабленной позе, ноги были слегка задраны вверх. Взгляд мой постепенно от ступней поднимался по голеням, которые были теперь шире моих бёдер. Переход голеней в бёдра был отмечен лишь небольшой складочкой в том месте, где когда-то были колени. Свои мягкие ляжки Энджи раздвинула пошире для более равномерного загара всех своих укромных местечек. Ближе к попе бёдра становились очень широкими. Зад Энджи был великолепен. При своих внушительных размерах он не расплылся и не обвис ни капли; в тазу она была необъятна (как минимум, при моей длине рук), но ягодицы при их солидных размерах по-прежнему выдавались назад двумя ровными, крепкими полушариями. На левом полушарии я видел знакомое тату в виде розы, которое расположилось аккурат под солидным валиком плоти, обозначавшим границу, на которой заканчивалась гаргантюанская попа Энджи и начинался её не менее внушительный и крайне соблазнительный, весь в складочках, бочок… Когда-то роза была маленькой и чёткой картинкой, сейчас же она выросла и как-бы слегка побледнела,
Собственно говоря, складочки на её боках были столь полны плотью, что моей ладони недоставало, чтобы ухватить их целиком.
Иной раз по утрам, едва проснувшись, или по вечерам, перед отходом ко сну, Энджи, стоя перед большим ростовым зеркалом в нашей спальне, пародировала старый рекламный ролик каких-то хлопьев, в котором люди определяли наличие лишнего веса, прищипывая ничтожный сантиметрик кожи у себя на боку: она же щедро набирала целые ладони мягкой плоти у себя на боках и кокетливо интересовалась, не становится ли она, по моему мнению, чуточку полноватой.
Сексуальные складки на боках переходили в живот, большой и от близнецов на пятом месяце, и от её невероятного аппетита. Живот нависал над промежностью, полностью скрывая её мясистую писечку от солнца и, когда Энджи стояла, гордо выпирал вперёд почти на полметра. На животе, блестящие от лосьона для загара, величественно покоились её уже основательно загоревшие груди. Груди Энджи к данному моменту определённо проиграли борьбу с гравитацией, но всё-таки оставались ещё весьма крепкими для восьмого размера. (Да, бывают и такого размера бюстгальтеры и именно в них Энджи гордо упаковывала свои прекрасные сиськи.)
От бюста мой взгляд переместился к подбородку. Сейчас, когда моя любимая, растянувшись в шезлонге, смотрела в небо, её мягкий подбородок выглядел как единое целое, но обычно на этом месте формировались три прекрасные складки, увенчанные её великолепной улыбкой. Её милая шея переходила в мягкие, округлые плечи и далее в полные руки, в объятиях которых я так любил нежится. На плечи падали каскадом пушные светлые волосы.
Допив кофе, я осознал, что разглядываю свою любимую уже почти полчаса. Моё едва заметное отражение в оконном стекле слегка улыбалось. Никуда пока не делась и небольшая проблема в моих трусах, с которой я проснулся.
Отставив чашку, я вышел во двор. Энджи, услышав моё приближение, сдвинула солнечные очки на кончик носа и произнесла: «С днём рождения, детка!» Затем она пожала мою протянутую руку и, взявшись за неё, с пыхтением выбралась из кресла. Мы обнялись, она прижалась ко мне всем своим телом, скользким от лосьона. Мы слились в поцелуе, её язык проникал глубоко в мой рот. Мы сошли по ступенькам в бассейн, я ласкал её великолепные груди, пока её руки занимались под водой моей эрекцией.
Она подвела меня к краю бассейна, и я помог ей взобраться на бортик так, чтобы ноги любимой оставались в воде. Рядом как раз валялись сложенные пляжные полотенца, которые Энджи тут же подстелила себе под спину. Как только она легла, её брюшко перестало бороться с оковами гравитации и, растекшись по бокам, открыло мне великолепный вид на мясистый лобок и вагину моей ненаглядной. Я принялся ласкать пальцами киску Энджи и был быстро вознаграждён её возбуждёнными стонами. Я продолжал ласки, пока любимая не кончила. Теперь я поменял тактику и вместо пальцев задействовал язык. Энджи резко вздохнула, задрала ножки и, раздвинув их широко, насколько могла, оперлась ступнями о край бассейна.
Её вульва теперь раскрылась, как цветок раскрывается на встречу солнцу, и я начал проникать языком глубоко внутрь неё. Лицо Энджи было полностью заслонено от моего взгляда её заботливо взращиваемым пузом, но я прекрасно слышал все её стоны и охи, пока одаривал свою ненаглядную ещё двумя оргазмами.
Моего роста недоставало, чтобы войти в неё, стоя на дне бассейна, поэтому я дал ей несколько минут, чтобы в ослабевшие от наслаждения ножки вернулась сила и отвёл в дом. Едва добравшись до гостиной, она толкнула меня на кушетку, содрала с меня плавки и с животным упоением стала сосать мой член.
«Хочу, чтобы ты кончил на меня!» – буквально прошипела Энджи.
Я откинулся на кушетку и просто наслаждался этой сценой необузданного секса: иногда мы позволяли себе в постели обсценную лексику и мне нравилось, когда она первая начинает эту игру.
Она яростно сосала мой член, помогая себе руками: – «Давай, сделай это для меня, детка. Как в тот раз, когда ты заделал мне близняшек.» Эрекция у меня была такая, что я думал, меня сейчас разорвёт. Энджи не унималась: – «Залей мне спермой всё лицо, ну же!».
Я не мог больше сдерживаться и бурно кончил, глядя как она крепко держит мой член у своего лица и мощные потоки семени заливают её щёки и волосы. Потом она собрала пальцами с лица и слизала всё до капли. Оргазм был настолько сильный, что я был практически в обмороке.
…
Час спустя любимая вышла из душа. Я тем временем наматывал круги по бассейну, старательно поддерживая свои 90 кг. Ей нравилось быть толстой, но своего мужчину она хотела видеть стройным. Энджи опять устроилась в своём шезлонге с большим куском пирога в руках и любовалась, как я плаваю.
Через неделю наступил её день рождения. Я разбудил её куннилингусом. Потом я приготовил большой праздничный завтрак, а после мы отправились на пляж. Не смотря на свой огромный беременный живот, она настояла на том, что оденет бикини. А потом мы поехали обедать на променад Сисайд Хайтс.
На пляже я то и дело отмечал шокированные взгляды приезжих туристов, а одна женщина прямо таки закрыла глаза своего сына от лицезрения изобильного тела, выставленного моей любимой на показ, пока мы шли по променаду в пиццерию: Сиськи Энджи при ходьбе сильно раскачивались из стороны в сторону, едва прикрытые тонкой тканью лифчика, который явно был не в состоянии оказать им какой либо заметной поддержки, а кроме того, она выглядела так, как будто на ней вообще не было трусиков, ибо свисающий над ними живот полностью заслонял этот тщедушный треугольничек ткани от посторонних взглядов.
Мы уселись на веранде, при этом Энджи выбрала место лицом наружу, чтобы было удобнее любоваться шоком на лицах прохожих. Её необычайно заводило вот так вот наблюдать за реакцией людей на её декадентские пищевые привычки. Она заказала целую пиццу себе и пару кусочков для меня. Я заметил, как под тканью лифчика затвердели её соски. После того, как с пиццей было покончено, мы поехали в парк Айленд Бич, тот самый, в котором мы смутили старичка рыболова на следующий день после нашего воссоединения. Почти полтора года прошло с того дня. И пришло почти 50 килограммов. Пляж не был столь же безлюден, как тогда, ранним весенним утром, но всё же народу было куда меньше, чем на Сисайд Хайтс. Мы нашли наше укромное местечко между дюнами и разложили свою простыню. Энджи после своего представления в пиццерии с трудом сдерживала возбуждение и немедленно принялась ласкать мой член прямо через плавки. Я возбудился очень быстро, поскольку её представление и меня порядком завело, так что любимая быстренько пристроилась между моих ног и приступила к одному из своих знаменитых минетов.
Примерно через пять минут я остановил её и откинулся на простыню, она же оттянула в сторону едва прикрывавший лобок треугольничек бикини и насадила себя на моего эрегированного приятеля. Мне нравилось, когда она была сверху: я ощущал на себе весь её вес и без напряга мог тискать её сиськи и пузо. Сила тяготения какое-то время назад лишила уже мою дородную наездницу способности скакать на своём жеребце, но для того, чтобы в достаточном для постепенного возбуждения темпе ездить своей ненасытной киской по моему стержню вперёд и назад сил в бёдрах моей корпулентной возлюбленной ещё вполне хватало.
Я стянул с неё бюстгальтер и начал тискать её тяжёлые груди, на которых под лучами палящего солнца вскоре заискрились бисеринки пота. Её волосы всё ещё были слегка влажными после купания и успели порядком растрепаться к моменту, когда моя уже подбиравшаяся к вершине любимая, забыв в возбуждении о собственных габаритах, громко пыхтя, попыталась хоть сколько-нибудь ускориться. Не сказать, чтобы её телеса позволили ей слишком уж поактивничать, но через некоторое время её всё-таки сотряс оргазм.
Внезапно раздались звуки, заставившие нас застыть: «Ого! Посмотрите на эту парочку!» – донеслось с верхушки дюны. Мы с Энджи разом повернулись на голос и увидели двух подростков, пялящихся на нас с гребня дюны. В момент к ним присоединились ещё двое. Я был в замешательстве и не мог придумать, что нам теперь делать. Энджи повернулась ко мне. На её лице заиграла улыбка типа «я хочу быть плохой девочкой». Я почувствовал, что от этой её улыбки мой увядший пенис опять напрягается прямо внутри её вагины.
«Ну, сегодня же твой день рождения, развлекайся!» – только и смог произнести я и Энджи, соскользнув с моего стержня, повернулась к парням и поманила их к себе пальцем.
Теперь они уже были в замешательстве и быстро обсуждали, что же им делать.
– Чувак, она огромная! – услышал я шепот одного.
– Она беременная! – ответил второй.
– Ты только посмотри, какие у неё сиськи огромные.
– Мне плевать, беременная она или нет, она офигенская.
И на этом они начали потихоньку спускаться с дюны. Энджи тем временем опустилась на колени, призывно виляя тазом. Я пристроился сзади, она насадила себя на мой член и принялась двигать бёдрами взад и вперёд. Я просто стоял на коленях, положив свои руки на её ягодицы и смотрел на парней. У всех четырёх в плавках было заметно напряжение. Двое через непродолжительное время запустили в плавки руки.
Энджи раскачивалась вперёд и назад и стонала на публику как настоящая порнозвезда, но оргазмы у неё были настоящие, я чувствовал это по тому, как её вагина спазматически сжималась вокруг моего члена. Через несколько минут я добрался до вершины и выстрелил в её киску солидным зарядом спермы. Я осел на простыню и старался восстановить дыхание. Энджи стояла на четвереньках опустив голову, мощный оргазм всё ещё продолжал сотрясать её объёмные телеса.
Подняв взор на мальчиков, она проворковала: – «Я надеюсь, представление вам понравилось, теперь возвращайтесь к своим маленьким подругам, чтобы я могла спокойно оттрахать моего мужчину ещё раз».
Всех четверых как ветром сдуло, убегая они старались не смотреть друг на друга.
«Чем займёмся теперь?» – спросила моя любимая.
«Я подумал, что, пожалуй, пора бы сделать из тебя приличную женщину теперь, когда ты достигла совершенства в совращении маленьких мальчиков», – ответил я.
Пока она врубалась в смысл сказанного, в руках у меня уже оказалась маленькая коробочка чёрного вельвета, которую я до сих пор прятал в своём полотенце. Открыв коробочку, Энджи нашла внутри золотой кольцо с бриллиантом.
«Ты выйдешь за меня замуж, Ангелика?» –спросил я.
«Да», – едва слышно прошептала она, – «тысячу раз да». Она крепко обняла и поцеловала меня: «Отвези меня домой, Роберт».

Сквозь витражи светило бледное солнце. Внутри церкви было тепло, но снаружи задувал холодный декабрьский ветер. Над шпилем плыли плотные низкие облака, моросил мелкий дождь. Роб стоял в проходе в нервном ожидании. Рядом стояли его лучший друг Джим со своим братом Риком, кузен Роба Чарли и ещё несколько друзей, одобривших его выбор невесты.
Кевина и Джона не было. Роб ни разу не видел их с момента той встречи перед домом родителей.
Также он уже месяц как не видел Энджи. Полтора месяца назад родились их прекрасные близнецы, а две недели спустя она переехала с девочками к родителям, чтобы подготовиться к церемонии. Роб в любое время мог навещать своих дочек Тару и Кэрри, но Энджи всегда запиралась в спальне и не выходила, пока он не уходил.
Роб понимал, в чём дело и прекрасно знал Энджи: он сгорал от нетерпения увидеть, как она будет выглядеть в её свадебном платье… и насколько раздобреет. Органист начал играть свадебный марш, и все обратили взгляды ко входу.
Сперва показались подружки невесты. Роб улыбнулся тому эффекту, который стиль жизни Энджи оказал на её подруг и младшую сестру. Платья на них всех cидели в облипку. Роб прикинул, что младшая сестрёнка Энджи, Франсин, набрала около 25 кило с тех пор, как Энджи начала полнеть, а подруги – где-то по 10-15 каждая. Из телефонного разговора с Энджи он знал, что та устраивала девичник две недели назад и девичник этот представлял собой уикэнд, полностью заполненный ничем иным, как выпивкой и обжорством.
Наконец, в церковь вошёл отец Энджи, ведя под руку свою дочь. У Роба челюсть упала от изумления: лицо её было скрыто целомудренной вуалью, но у платья был такой низкий вырез, что оно едва удерживало бюст невесты на месте. Лиф при ходьбе интенсивно раскачивался, две тоненькие бретельки с трудом удерживали его на месте. При каждом шаге по открытой части бюста пробегали соблазнительные волны. Шёлковое платье очень плотно сидело на животе и заднем фасаде невесты, и сзади переходило в длинный шлейф. Живот невесты был теперь объёмистей, чем во время беременности, а в тазу она раздалась настолько, что отцу пришлось заметно оттопырить в сторону руку, под которую он вёл дочь к алтарю.
Перед родами Энджи достигла 170-килограммовой отметки, а из роддома вышла 160-килограммовой, потеряв в весе 10 кило, пришедшихся на вес близняшек, плаценты и околоплодных вод. Вернувшись домой, Энджи посвящала еде всё свободное время, что у неё оставалось от заботы о малышках и Роб наслаждался видом её растущих прелестей, пока она навёрстывала потерю в весе. Весь прожитый у родителей месяц она, должно быть, изо всех сил продолжала налегать на еду.
Процессия достигла алтаря, отец Энджи поднял её вуаль, поцеловал дочь в щёку и отступил. Роб занял его место у руки невесты и прошептал ей на ушко: «Ты потрясающая. Выглядишь прекрасно». Энджи лишь улыбнулась в ответ; церемония началась.
Сорок минут спустя она впервые поцеловались как муж и жена и двинулись к выходу. Энджи, прекрасно зная, как завладеть всеми помыслами мужа, наклонилась к его уху и шепнула: «А я взвешивалась сегодня утром. 183 килограмма».
Роб в ответ лишь крепче сжал её ладонь, и они вышли принимать поздравления от родственников.
Снаружи, тем временем, вместо мороси уже начался мелкий снегопад. Снежинки падали и таяли на большой толпе, собравшейся у выхода из церкви. Роб стоял на нижних ступенях лестницы и любовался на свою сияющую супругу, на то, как маленькие снежиночки падают на её волосы, застревают в вуали и тают на обильном содержимом лифа.
«Тебе бы лучше прикрыть свои прелести, пока не замёрзла», – сказал он ухмыльнувшись. Энджи лишь усмехнулась в ответ: «Ты скоро согреешь мои прелести в лимузине, так ведь?»
От церкви до ресторана был час пути, так что Роб не сомневался: по пути он действительно согреет жёнушке кое-какие чувствительные местечки.
Они принимали поздравления, пожимали руки и обнимались с друзьями и родственниками; оба дисциплинированно смущались, когда старшее поколение родственников бросало на разверстое декольте невесты неодобрительные взгляды. Кое кто, кто давно не виделся с молодой парой, был откровенно шокирован фигуристостью Энджи.
Вот фотограф отщелкал их перед церковью, и рядом с лимузином, и в окружении любящих родителей; вот молодые родители поцеловали на прощанье близняшек, и тётушка Энджи увезла их спать.
В качестве медового месяца они собирались на уикэнд на Багамы – подарок от родителей Роба. В качестве ответного подарка Энджи разрешила им присматривать за малышками.
Наконец, Робу с Энджи разрешили взять в руки по фужеру шампанского и отбыть в лимузине. Они ехали, потягивая напиток и наслаждаясь тем, что официальная часть наконец-то закончилась.
«Полагаю, ты не голодала в этот месяц, что избегала встреч со мной?» – улыбался Роб, нежно оглаживая мягкое обильное брюшко супруги.
«Ммм, твои руки такие тёплые, – вздыхала в ответ Энджи, – мне так не хватало твоих прикосновений».
«А мне так не хватало прикосновений к тебе», – признался Роб, отставляя в сторону шампанское и придвигаясь ближе. Лимузин ещё и с церковной парковки толком выехать не успел, когда Энджи уже скинула со своих округлых плечей тоненькие бретельки и выпустила на волю умопомрачительное содержимое своего декольте.
Её соски очень сильно набухли за время беременности и в моменты возбуждения выпирали над поверхностью тёмных ареол 2-сантиметровыми холмиками; так это было и сейчас. Роб начал нежно покусывать и целовать один сосок, а другую грудь ласкать рукой. Энджи вся аж дрожала от удовольствия.
«Я с самых родов даже не мастурбировала ни разу», – прошептала она, глядя ну мужа, склонившегося над её бюстом.
Роб наслаждался мягкостью её живота, к которому крепко прижался, чтобы достать губами до её сосков. Энджи запустила пальцы в его волосы и уже начала тяжело дышать: после столь непривычно длинного воздержания даже игр супруга с её сиськами оказалось достаточно для оргазма. Как только волна наслаждения прокатилась по телу Энджи, она мягко отстранила супруга: «Я сегодня с самого утра размышляла и решила, что для нас с тобой лучший способ секса в лимузине – это если ты возьмёшь меня сзади». С этими словами она осторожно развернулась, уместила свои колени и живот на диван, локтями оперлась о спинку и выпятила свою внушительную корму в сторону Роба. «Осторожно подними подол платья и положи его мне на спину», – проинструктировала она мужа: – «Постарайся не помять его.»
Роб сделал, как было велено. На Энджи были надеты большие трусы голубого шёлка, по которым уже расплывалось тёмное пятно, свидетельствовавшее: её писечка уже вся сочится от предвкушения.
Для Роба не было новостью, что у его жены большая попа, но он был впечатлён тем, насколько больше она стала с тех пор, как он последний раз видел свою ненаглядную в такой позе. Её бёдра были втиснуты в пару белых чулок, а на левом в дополнение красовалась голубая подвязка, которая при ближайшем рассмотрении оказалась двумя подвязками, скрепленными булавками.
«Подвязок твоего размера не нашлось?» – он присел на противоположное сиденье, снял и аккуратно сложил на диван брюки.
«Нашлось, но я подумала, что кто бы из девочек не поймал букет, таких шикарных ляжек у неё не будет», – она резко вздохнула, когда Роб в одно энергичное движение стянул её трусики с попы, оставив их болтаться в районе колен и предоставляя потоками свежего воздуха возможность свободно овевать объёмистый валик её лобка и уже основательно заплывшую нежнейшим жирком вульву. «И чтобы подвязка не упала с ноги этой счастливицы, не столь… одарённой как я, я придумала скрепить вместе две штуки… Оооооох!» – как только Роб начал ласкать и целовать её гигантские ягодицы, его любимая уже не могла больше говорить.
«Муж, возьми меня», – только и прошептала она. Она встал перед ней на колени и впервые за два месяца вошёл в неё в одно осторожное движение. Она всхлипнула и новый оргазм мощно сотряс её телеса. «Два месяца перерыва – это слишком долго», – тихо произнесла она.
Постепенно уловив темп супруга, Энджи стала всё активнее подаваться своей тяжёлой кормой навстречу движениям Роба и тот буквально утопал между её гигантских колышущихся ягодиц и смачно шлёпающих о его мускулистые ноги обильных ляжек. Руками своими он приобнял её за края заднего фасада, как наслаждаясь его мягкостью, так и используя его для сохранения баланса: без этого одновременно компенсировать раскачивания лимузина и дородной супруги было бы не самой простой задачей.
К сожалению для Роба, его оргазм тоже насупил слишком рано. Несколько мгновений они сохраняли молчание. Хотя всё и кончилось так быстро, Энджи всё-таки успела кончить ещё раз, а сейчас чувствовала, что между ног у неё всё в сперме и собственной смазке. Наконец, она ссадила себя с мужниного члена и Роб опять уселся на противоположное сиденье. Энджи прижала к промежности трусики, чтобы не испачкать подол последствиями наслаждений и, аккуратно развернувшись, села.
Роб, быстро одеваясь, любовался своей растрёпанной супругой: «Милая, тебе как-то помочь?»
«Передай мне пакет вот из того отсека рядом с баром», – попросила она, на мгновенье приподнимая с дивана свой исполинский зад, чтобы стянуть насквозь промокшие трусики. В пакете обнаружились свежие трусы, которые она и натянула не себя незамедлительно.
«Эти выкинь в окно», – она сморщила носик, передавая мужу промокшее исподнее.
«Твоя предусмотрительность достигла необыкновенных высот», – улыбнулся Роб, выкидывая отслужившую своё деталь туалета на проезжую часть Гарден Стейт Парквей.
«Да я вся достигла необыкновенных высот. Трижды за последние четверть часа», – скаламбурила она в ответ, хитро улыбаясь.
Роб пополнил фужеры шампанским и остаток пути они проделали в обнимку.
«…А теперь! Впервые в истории! Мистер и Миссис Роберт Тейлор!» – возвестил диджей, когда Роб сквозь аплодирующую толпу вывел Энджи на середину танцпола. Они протанцевали раунд под Свою Песню «My Heart Will Go On». Роб при обсуждении в шутку предложил было Квиновскую «Fat-Bottomed Girls», но Энджи мгновенно заткнула этот фонтан остроумия.
После того, как Их Песня закончилась, остальные гости дружно высыпали на танцпол. Франсин танцевала с шафером Роба кузеном Чарли. Приостановившись на мгновение рядом с молодожёнами, она насмешливо возвестила: «Энджи, прикинь, когда мы ехали по Парквей, нам в лобовое стекло прилетели гигантские голубые труселя! Подумать только, и откуда бы они могли там взяться?!» Челюсть Роба отвисла, и он заметно покраснел, а Энджи разразилась хохотом. Чарли и Франсин тем временем уже стремительно унеслись прочь в вихре танца и минутку спустя потихоньку прибились к укромному уголку на краю танцпола.
Франсин чувствовала, как рука Чарли осторожно путешествует всё ниже и ниже по её спине. Чарли понравился ей сразу, ещё тогда, когда они впервые встретились на каком-то семейном сборище времён первого романа Роба и Энджи. Энджи была тогда статной 55-килограммовой девушкой, а Франсин – и вовсе тощей 45-килограммовой восемнадцатилеткой. Прошлым вечером, направляясь на репетицию свадьбы, она не была уверена, как Чарли отреагирует на её новые пропорции. Энджи на репетиции не было, она твёрдо решила, что Роб не увидит её до самого венчания. Вообще-то, Франсин некоторое время назад переняла у старшей сестры кое-какие её «вредные» привычки, а в последний месяц, что сестра опять жила с ними, и вовсе нехило разъелась. Когда старшая сестра весила около 70 кило, при её 183 сантиметрах роста её и пухлой-то язык назвать не поворачивался, но Франсин, едва перевалив за те же 70 кг при своих 162 см была совсем другим делом. Ей нравились новообретённые формы, но в отличие от Энджи она не стремилась их так уж откровенно демонстрировать. Отпустив поводья, она была рада обнаружить, что килограммы предпочитают оседать в основном в заднице и сиськах. Лифчики второго размера довольно быстро уступили в её гардеробе место полновесному четвёртому, а вместо маленьких крепких спортивных ягодиц она обзавелась такой шикарной задницей, какой не каждая мулатка похвастать может. Бёдра, раздобревшие вслед за задницей, Франсин теперь считала своим главным после шикарного бюста достоинством. Франсин теперь была исключительно мягкой и фигуристой барышней.
Её рука соскользнула с плеча Чарли на его талию, а сама она придвинулась чуть ближе. Кавалер мгновенно уловил движение и крепко прижал девушку к себе. Губы Франсин расплылись в широкой улыбке, ибо она сразу же осознала: теперь у неё появился бойфренд. Чарли крепко держал девушку в своих руках, в его голове уже роились планы на свидание с красавицей, которая, попышнев, столь очевидно наслаждается своей фигурой. Чарли помнил её эдакой девочкой-подростком, а теперь Франсин расцвела в соблазнительную фигуристую женщину.
«Твоя сестра выглядит такой счастливой», – прошептал он ей на ухо.
«Да, невероятно счастливой, – Франсин бросила взгляд на счастливых новобрачных, – этот мужчина позволил ей быть самой собой».
Протанцевав какое-то время в молчании, она добавила: – «Я в своей жизни тоже больше всего хочу просто быть самой собой».
«Если быть самой собой означает для тебя быть толстушкой, – подумал Чарли, – я – как раз то, что тебе нужно».
Вслух, однако, он ничего не сказал и, когда музыка закончилась, галантно проводил её к её месту, с чувством глубокого удовлетворения отметив, что, едва сев за стол, Франсин первым делом подозвала официантку с закусками и облегчила её поднос на полную тарелку вкусняшек.
Приём был великолепен, гости веселились от души. Роб весь вечер не отходил от супруги, Энджи весь вечер старалась перерасти своё свадебное платье. Когда бы Роб не бросал взгляд на свою любимую, он видел её челюсти усердно трудящимися.
Настало время бросать букет невесты. Энджи повернулась спиной к толпе незамужних девушек и метнула букет. В самоотверженном прыжке букет добыла Франсин, теперь визжащая и прыгающая от восторга.
После Энджи вывели к миниатюрному раскладному стульчику посреди танцпола. Она в недоумении посмотрела на стульчик, потом на диджея.
«Ты шутишь что ли?» – воскликнула она в притворном гневе.
Диджей был в замешательстве, однако Чарли спас его репутацию, вместе с ещё одним гостем оперативно отыскав и притащив откуда-то широченную крепкую скамью с подлокотниками, на которую невеста и плюхнулась незамедлительно.
Заиграла слащавая музыка из каких-то порнофильмов 70-х и Роб преклонил свой колено пред женой, чтобы снять с её бедра подвязку. Энджи накинула поверх его головы подол свадебного платья, чем коварный муж и воспользовался тут же, поставив на её ляжке огромный засос. От неожиданности глаза Энджи округлились, и она вскрикнула. Роб вынырнул из-под подола с подвязкой в руках и скоро уже метал её в группу холостяков. Чарли буквально выхватил подвязку из рук не в меру ловкого молодого человека.
Место Энджи на лавке посреди танцпола тем временем заняла Франсин. Лицо её выражало застенчивость, и она кротко смотрела снизу вверх на Чарли.
«Если бы кто-то другой поймал букет – ты бы так же старался заполучить подвязку?» – прошептала она, медленно раздвигая бёдра и приподнимая подол платья. Чарли смущённо замотал головой. Он уже начал было надевать подвязку на ногу девушки, как вдруг понял, насколько подвязка огромная. Бёдра Франсин, конечно, сильно прогрессировали со времени их последней встречи, но подвязку старшей сестры вокруг них можно было легко обернуть как минимум трижды. Он обнаружил заколку и стал её перекалывать, чтобы подогнать подвязку под размер бедра Франсин. Тот факт, что всё это время его лицо находится максимум сантиметрах в двадцати от её белоснежных трусиков, не укрылся от них обоих.
«Ну же, Чарли, – прошептала она, – ты уж столько времени провёл между моих ног, что теперь должен мне как минимум один ужин».
Чарли густо покраснел: – «Мне пришлось перекалывать булавку, чтобы подвязка села на твою ножку».
«Не стоило беспокоился о таких пустяках, я планирую дорасти до требуемых размеров», – улыбнулась она. Определённо, за неё сейчас говорило выпитое ею шампанское, обычно девушка не была столь раскована.
«У вас там всё в порядке?!» – неожиданно для парочки взревел в микрофон диджей. Чарли от неожиданности подпрыгнул и толпу охватил смех. В итоге он закончил надевать подвязку на бедро девушке куда стремительнее, чем мечтал бы это сделать, резко поднялся и предложил даме руку.
Они опять танцевали друг с другом. Франсин тесно прижалась к Чарли пухленьким бедром и почувствовала то, что он пытался скрыть от окружающих: в его штанах было тесновато. «Я надеюсь, чуть позже этим вечером ты ещё проведёшь какое-то время между моих ног, – ободрительно шепнула она ему, – нас слишком рано прервали».
Энджи и Роба вызвали резать торт. Торт был сюрпризом от друзей и им обоим на глаза надели повязки перед выносом кулинарного шедевра. Выкатил торт лучший друг Роба Джим. Счастливые молодожёны слышал в толпе гостей аплодисменты и возгласы одобрения относительно угощения.
Слово взял Джим: «Я хотел бы поблагодарить Роба за то, каким хорошим другом он является все эти годы, что мы знакомы: у него отличное чувство юмора, с ним очень здорово бухать и он совершенно неистовый друг. Я познакомился с Энджи практически сразу после того, как они познакомились друг с другом, и она сразу мне понравилась! И с тех пор моё уважение к ней только росло и выросло в итоге почти так же сильно, как выросла сама Энджи!»
Все рассмеялись. Робу и Энжи нравилось, что среди их друзей и родственников дородность Энджи не является фигурой умолчания и предметом перешёптывания за спинами. В своё время практически каждый из них высказывал так или иначе беспокойство по поводу увеличивающихся объёмов Энджи и с каждым молодожёны пришли к чёткому консенсусу, что пока она остаётся в добром здравии и при достаточной физической активности, это исключительно их внутреннее семейное дело и что тело Энджи является для них не проблемой, а, наоборот, источником радости и удовольствия. Озабоченные разговоры, за редчайшими исключениями, прекратились и по тому, как Роб и Энджи вели себя друг с другом, каждому становилось ясно: они оба неподдельно счастливы.
«Никогда я не видел ещё таких счастливых воссоединений, – продолжал Джим, – Они как единое целое! Они так любят друг друга, как я только мечтаю когда-нибудь кого-нибудь полюбить. Энджи красивая, обворожительная, умная, да ещё и за Нью Йорк Джайантс болеет, так что я вообще не представляю, чего бы Роб мог ещё желать!»
Он сделал паузу, вручил молодожёнам по фужеру шампанского и высоко поднял свой: – За моего лучшего друга Роба и его милую невесту Энджи! Долгой и счастливой вам жизни, друзья. Счастья, наслаждения и процветания вам и вашим прекрасным девочкам!»
Толпа разразилась аплодисментами, Джим забрал из рук друзей пустые фужеры и со словами «Теперь принимайтесь за работу, у меня большие планы на этот торт» сдёрнул с их глаз повязки.
Пред ними предстал четырёхуровневый торт в белых и лавандовых цветах. На верхний уровень было водружено сахарное газебо, внутри которого красовались две фигурки, обе одетые в те же наряды, в которых они сейчас в действительности стояли перед тортом; у Роба в руках был миниатюрный фужер шампанского, а пропорции фигурки Энджи почти совпадали с её нынешней реальной фигурой. Молодожёны оба разразились хохотом, из глаз Энджи брызнули слёзы, когда она обнимала Джима.
«Ребята, это отличный сюрприз,» – прошептала она на ухо Джиму.
«Торт шоколадный, а четвёртый уровень добавлен эксклюзивно для тебя,» – улыбнулся тот в ответ.
Они с Робом пожали друг другу руки, и Джим удалился на своё место.
По команде диджея молодожёны отрезали друг для друга по куску торта. Энджи вручила Робу небольшой кусок торта и получила от него в ответ кусище раза в четыре больше. Она скормила ему ложечку, постаравшись по пути измазать кремом его нос, он в ответ отломил большой ложкой солидный ломоть, которым по пути ко рту Энджи измазал её нос, щёчки и добрую часть подбородков. Сцена вновь сопровождалась аплодисментами, после чего торт увезли на кухню чтобы разрезать и раздать гостям, а молодожёны вернулись за главный стол, где Энджи, не выпустившая из рук свой большой кусок торта, стала немедленно уплетать его за обе щеки.
Почти все гости решили остаться на ночь в отеле, где состоялось торжество, так что особых сожалений по поводу окончания банкета не было. Роб и Энджи сердечно попрощались с теми немногими гостями, кто всё же уезжал, а остальным предложили переодеться в комфортные шмотки и продолжить тусовку.
Час спустя вечеринка продолжилась на шестом этаже. Роб и Энджи сняли для своих гостей весь этаж, в номерах на льду гостей ждали пиво и вино, а в лобби были выставлены стойки с закусками на случай, если на кого-то из гостей нападёт полуночный жор (Роб, например, ни секунды не сомневался, что жор нападёт на Энджи).
Роб обменивался любезностями с подходящими гостями, переодевшись в старые удобные джинсы и толстовку. Энджи тоже переоделась в джинсы и футболку. На футболке был принт «Упитанная принцесса» и сидела она совсем не так свободно, как неделей раньше, когда Энджи впервые примеряла её в магазине. Многие подвыпившие гости считали своим долгом оригинально пошутить, что «упитанная» – это заметное преуменьшение, Энджи каждый раз сопровождала эту оригинальную остроту благожелательным смешком и каждый раз отмечала, что приятное томление внизу её живота ещё чуть-чуть увеличилось.
Роб и она болтали с её двоюродными сёстрами, когда объявилась Франсин, одетая в облегающие треники и топ без рукавов, едва вмещавший её полные груди. Разрыв между топом и поясом штанов смело демонстрировал всем окружающим полоску её мягкую округлого пузика. В одной руке у Франсин была бутылка пива, а в другой – рука Чарли. В ответ на вопросительный взгляд старшей сестры Франсин лишь улыбнулась и как ни в чём не бывало отхлебнула пива.
«Ну и что ты об этом думаешь?» – просила Энджи у мужа, когда младшая сестра удалилась на достаточное расстояние.
– Похоже, старшая сестра плохо на неё влияет. Ну, она-то по крайней мере хотя бы носит лифчик.
«Да нет, я про то, что она с Чарли. Когда это они успели?» – рассмеялась Энджи.
– Вчера вечером на репетиции они увидели друг друга впервые за несколько лет, и он буквально вынес мне мозг восхищениями, как же она похорошела.
– О, да он тоже от пышек тащится. У вас это семейное?
– Похоже на то.
Франсин и Чарли тем временем нашли укромный уголок.
«Энджи там сейчас бухтит либо о том, как я растолстела, либо о том, что мы с тобой гуляем рука об руку» – произнесла Франсин, покусывая нижнюю губу.
«Ну, вроде ни то, ни другое совсем не плохо?» – уточнил Чарли, приобнимая её за мягкую талию.
«Думаю, неплохо», – ответила она, отставляя пиво на удачно подвернувшуюся полку и обнимая его обеими руками за шею. Они прижались друг к другу животами и начали целоваться, глубоко проникая языками в рот друг другу.
Они уже весь вечер украдкой целовались: во время церемонии, в тёмном углу танцпола, в лифте по дороге наверх; в её номере после того, как она переоделась, в его номере после того, как он переоделся. Впереди у них был тот прекрасный период, когда люди только встретили друг друга и им многое предстоит в первый раз. Первое мимолётное касание груди, первое касание бедра.. Они оба знали, что всё это ждёт их в самом ближайшем будущем.
В трём ночи гости начали расходиться номерам, кто бухой, кто в предвкушении секса, а кто и то и другое. Роб и Энджи вернулись в свой номер для молодожёнов, и она вытянула из-под стола коробку с конвертами. Роб начал знакомиться с содержимым конвертов, а Энджи тем временем принялась доедать последние полметра сэндвича «Субмарина». До этого она уже успела отъесть сантиметров тридцать, а ещё одну полуметровую секцию утащила к себе в номер Франсин.
Энджи покончила с сэндвичем как раз, когда Роб покончил со складыванием аккуратной стопочкой банковских чеков. Все родственники и друзья были весьма щедры и им предстояло в ближайшем будущем написать немало искренних благодарностей. Она осушила бутылочку Пепси и обрушилась на широкую кровать. Её пищевые потребности были временно удовлетворены и организм теперь настойчиво требовал иного удовлетворения. Роб удалился в ванную, а когда вернулся, его молодая жена как раз закончила стягивать со своих тучных бёдер джинсы и ждала своего супруга одетая лишь в футболку и трусики. Роб скинул свои трусы и остановился рядом с кроватью. Энджи подползла к краю ложа и, схватившись за эрегированный член любимого, подтянула его к себе. Как только её губы сомкнулись на его члене, Роб почувствовал слабость в коленях. Давненько он не ощущал там её губ и языка.
Стоя у края кровати Роб разглядывал свою прекрасную обнажённую жену. Она полулежала на кровати, приподнявшись на локте. Он любовался её волосами, наслаждался многочисленными складочками и изгибами там, где её полная спина переходила в тучные ягодицы. Его супруга последнюю пару месяцев так прилежно трудилась над своим личностным ростом, что теперь, когда она комфортно расположилась на кровати, а жиры её ягодиц и пуза, не стеснённые условностями одежды, расплеснулись по простыням, в тазу – самой объёмистой в данный момент части её тела – она была шириной, пожалуй, в метр с четвертью. Её ляжки плотно соприкасались друг с другом, не оставляя и намёка на просвет, хотя ступни она раздвинула куда дальше ширины плеч. Энджи сейчас была больше, чем Роб когда-либо смел вообразить. Возможно, в обхвате каждое её бедро было вдвое больше, чем его собственная талия.
Энджи наслаждалась вниманием супруга, не забывая, впрочем, двигать своими пухлыми пальчиками по его стволу, в то время как губы её отплясывали свой танец на головке его члена. Затем она принялась массировать рукой его яички, одновременно глубоко заглатывая весь его пенис. Роб задрал глаза к потолку, рот его был приоткрыт, а глаза зажмурены. Его руки ласкали её светлые волосы. Она, постанывая от удовольствия, увеличила темп движений и почувствовала, как ноги Роба мелко задрожали. Он больше не мог сдерживаться, мышцы его ног напряглись, и сперма рекой полилась в рот Энджи.
«Мммм, я так скучала по всему этому,» – промурчала она, с усилием перекатываясь по кровати, чтобы дать рядом с собой место супругу. Роб дошёл до холодильника, вытащил из него тарелку с огромным куском свадебного торта и поставил её прямо на кровать подле любимой.
«О, детка, так-то ты любишь меня?» – спросила она, увидев торт.
– Я думаю, тебе надо будет чем-то себя занять, пока я буду набираться сил для продолжения.
– Да, у меня были такие планы. Хочешь я расскажу тебе про свой месяц без тебя?
Роб прилёг, оставив торт между собой и супругой, достал из-за спины ложку и начал переправлять это торжество крема и бисквита в ненасытный ротик своей ненаглядной.
– Переехав, я объявила маме и Франсин, что купила свадебное платье с большим запасом и что ко дню свадьбы мне необходимо заполнить его собой.
– И что они ответили?
– Что я зашла слишком далеко и определённо сошла с ума.
– И как же ты и в итоге уговорила?
– Сказала, что буду толстеть до тех пор, пока буду способна вести активный образ жизни (ну, альпинизмом, пожалуй, не стану заниматься) и что как только не смогу из-за веса делать что-то, что захочу – сразу же сяду на диету.
Она слегка нахмурила брови, продолжая: «Надо рассуждать логически, сказала я им. В конце концов, у нас две маленькие девочки, которые через пару лет будут носиться по всей округе. Мне никак нельзя потерять мобильность».
– Детка, я поддержу тебя в любом твоём решении.
«У меня есть целевой ориентир: 250 кг. Я хочу достичь его, возможно совсем ненадолго, просто чтобы посмотреть, как это выглядит. Потом я замедлюсь или вовсе сяду на диету, чтобы вернуться к более управляемому весу», – она медленно жевала очередной кусок торта, – «Это их убедило, и они помогли мне подогнать фигуру под платье. В процессе мама и сама поправилась на пять кило, ну а Франсин ты видел: набрала десяток и очень довольна собой».
– Я вижу, что она в восторге от своих новых сисек.
– Я думала, она остановится на четвёртом размере и предупреждала её, что с нашими генами бюстом дело не ограничится, но она, похоже, вовсе не собирается притормаживать.
– Если у Чарли вкусы – как мои и они действительно останутся вместе, она точно не остановится. Я был почти уверен, что он останется ночевать у неё в комнате, но всё-таки сейчас видел, как он возвращается в свою. Один.
«Ну, я-то уж точно её отговаривать не буду,» – Энджи откусила от торта ещё кусок, – «Они не позволяли мне делать никакую работу по дому и кормили меня круглосуточно. Отпуск по уходу я провела на все 100% – четыре недели сплошного обжорства. С фабрики мне прислали чёртову уйму шоколада. Ох и удивятся они, когда увидят меня через пару недель. Если вообще увидят».
…
А в это время в дальнем конце коридора тихонько приоткрылась дверь и Чарли аккуратно высунулся, дабы обозреть окрестности. Все, очевидно, спали и он на цыпочках выбрался из комнаты, бесшумно притворив за собой дверь. К моменту, когда он прокрался к номеру Франсин, так как раз отворяла свою. Парой минут раньше она СМСнула ему, что ждёт на небольшое «угощение».
Едва закрыв за вошедшим Чарли дверь, девушка запрыгнула на него, впившись в его губы своими. Её освобождённые от оков бюстгальтера груди плотно прижались к грудной клетке молодого человека, и он ощущал через ткань футболки её затвердевшие маленькие сосочки. Подхватив руками пышечку под округлый зад Чарли стал пятится в сторону кровати.
Как только она упала на простыни, он немедленно задрал её футболку, выпуская на волю сиськи, о которых беспрерывно думал весь вечер. Они были идеальной округлой формы с торчащими точно вперёд маленькими розовыми сосочками. Затем он стянул с её пухлых бёдер трусики, открывая вид на фигурно подстриженный мягкий лобок и уже блестящую от выделившейся влаги вагину.
Франсин широко раздвинула бёдра. «С того момента, как ты прикреплял мне на ногу эту подвязку, я хотела, чтобы твоё лицо опять оказалось у меня между ног,» – прошептала она низким голосом. Не теряя ни секунды, он запустил свои руки под её ягодицы и утонул лицом в промежности. Его язык проникал глубоко внутри неё, а она хваталась за простыни и сжимала зубы, чтобы не выдать их громкими стонами. Он ласкал языком и губами каждую складочку её женского естества, а её лицо исказилось в наслаждении. Она начала тяжело дышать и внезапно забилась в оргазме, сжав голову Чарли бёдрами, которые конвульсивно дёргались, пока Франсин в экстатической агонии кричала в прижатую к лицу подушку.
Через несколько мгновений она отстранила его голову и расслабила ножки. Она лежала перед Чарли, всё ещё тяжело дыша, широко раскинув ноги. Чарли встал с кровати и скинул трусы, выставляя напоказ своё хозяйство. Пока он искал презерватив в кармане брюк, брошенных у кровати, Франсин немного пришла в себя и с трудом села – всё тело после пережитого оргазма всё ещё было как ватное. Взяв его руки в свои, она произнесла: «Прямо сейчас он тебе не понадобится. Хочу поближе изучить твоего петушка, прежде чем ты запрячешь его внутрь меня. Ложись.»
Чарли сделал как было велено и Франсин расположилась в его коленях. Она взяла его член в руки так, как будто держала бейсбольную биту и с удовольствием отметила, что после двуручного хвата головка горделиво возвышается сверху.
«Оу, похоже у всех Тейлоров они такие длинные, да?» – задала она риторический вопрос.
Чарли залился краской, а она рассмеялась: – «Не комплексуй, просто Энджи очень любит потрепаться про свою сексуальную жизнь».
«Да, как-то после нескольких бокалов вина она хвалилась, что лучшая минетчица в мире», – улыбнулся Чарли.
«Ага, эту историю я тоже слышала, – ухмыльнулась Франсин, – она преподала мне несколько уроков на бананах».
После этих слов она глубоко заглотила его член. Она несколько раз подвигала своими губами вперёд и назад по нему прежде чем выпустить его изо рта и добавить: «А потом я много тренировалась».
Чарли откинулся головой в подушки, а Франсин продолжила делать ему несомненно лучший минет в его жизни. После нескольких минут тишины, нарушаемой лишь влажным чавканьем, она выпустила его член изо рта и подалась вперёд, лаская теперь его стержень парой своих мягких четвёрочек.
Он не смог дальше сдерживаться и в подбородок Франсин внезапно ударила струя спермы. Она тут же опять взяла головку члена в рот, старательно слизывая остатки семени.
…
На другом конце коридора в это время Роб стоял на коленях, поддерживая ляжки Энджи разведёнными настолько широко, насколько это было возможно, и энергично трахал свою жену; его торс и мягкое подбрюшье Энджи звучно хлопали друг об друга при каждой фрикции. Дыхание Энджи уже совершенно сбилось от физических усилий и испытанных оргазмов, она жадно ловила ртом воздух, но продолжала скороговоркой перечислять всё съеденное за время разлуки с любимым: «Немецкие колбаски, дюжинами, картофельные салаты с тоннами майонеза, мороженное, пироги. Я толстела для тебя», – очередной оргазм на несколько мгновений прервал перечисление, она резко всхлипнула, прикусив губу: «Съела однажды шесть БигМаков на обед. А по пятницам обязательно две пиццы за один присест. 150 литров пепси за месяц выпила! Как же я люблю быть толстой. Я хочу быть ещё толще! Ты хочешь, чтобы я ещё растолстела? Ты поможешь мне стать самой толстой свинкой, которую ты когда-либо трахал?»
После этого монолога сдержаться было уже невозможно и Роб в третий раз за вечер кончил в тёплую влажную промежность Энджи и, обессиленный, повалился на супругу сверху. Она крепко прижимала его к себе, пока её сотрясал собственный оргазм.
«Я… Я жду не дождусь сделать тебя такой толстой, как ты хочешь. Я пропустил последние двадцать килограммов, но больше не пропущу ни одного», – выдохнул он, скатываясь с Энджи, которая тут же повернулась на бок, прижимаясь к своему любимому и закинула не него свою тяжёлую необъятную ногу. Затем она обняла его одной рукой; её сиськи и брюхо обволокли, накрыли словно тяжёлым, тёплым и мягким одеялом тело супруга. Через несколько секунд они уже спали.
…
Пенис Чарли тем временем уже поднялся под умелыми усилиями языка Франсин, вновь готовый поработать. Её волосы приятно щекотали низ его живота, сиськи приятно тёрлись о его бёдра, а её руки тем временем ласкали его грудь и живот. Он смотрел на неё и восхищался её невероятной сексуальностью. Наконец, Франсин взяла с прикроватной тумбочки презерватив и неспеша одела его на член Чарли.
Смотря ему в глаза взглядом, полным вожделения, она неспешно приподнялась с его бёдер. Встав на четвереньки, она переползла чуть выше и перекинула ногу через Чарли. Не отрывая взгляда от его глаз, она упёрлась руками в его грудь и опустила свою киску на его член, который тут же без затруднений проник в её возбуждённую вагину. Глаза Франсин закрылись от наслаждения. Он был совершенно загипнотизирован видом её раскачивающихся грудей, его руки уже держали её за бёдра. Она наклонилась ближе к Чарли, предоставляя его языку ласкать её набухшие от возбуждения соски.
Франсин были пока чужды проблемы с гравитацией, около года назад ставшие вносить определённые коррективы в список постельных упражнений, доступных старшей сестре, так что её крепенькие ножки, ещё недавно столь спортивные, без проблем поддерживали постоянный ритм движений. Чарли разве что совсем немного помогал ей руками, поддерживая под ягодицы. «Ты самая прекрасная женщина, с которой я бывал», – прошептал Чарли.
«Спасибо, Чарльз», – отвечала она тихо; волосы прилипли к её вспотевшему лицу. Некоторое время тишину нарушали только дыхание двоих и скрип пружин матраса.
После нескольких минут ритмичных движений Франсин уже кончила дважды, но продолжала скачку на члене своего нового парня. Она двигалась в среднем ритме, не быстро и не медленно, и Чарли чувствовал, что ему тоже осталось недолго. Он начал отвлекать себя мыслями о спорте, да о чём угодно, лишь бы оттянуть эякуляцию. Тактика сработала и через секунду он аккуратно вывел своего дружка из киски Франсин и они поменяли позицию – Чарли пристроился к ней сзади. Встав на колени, он медленно вошёл в ней и начал аккуратно двигать тазом взад-вперёд. Руками он тискал её ягодицы.
Кончив ещё раз, Франсин принялась подмахивать ему, сперва немного, потом всё сильнее и сильнее и вскоре Чарли уже просто стоял на коленях и держался за её задницу, всё сильнее и быстрее бьющуюся о его пресс. От каждого удара по её пухлым ягодицам проходила волна. Кроме того, Чарли слышал, как её груди трутся о простыню.
Картина была настолько возбуждающая, что Чарли не мог больше думать о спорте и кончил. Он крепко прижал её бёдра к себе, проталкивая свой член внутрь неё так глубоко, как только мог. Оргазм сотрясал всё его тело. Чувствительный клитор Франсин ощутил силу его оргазма, и она кончила ещё раз вместе с ним. Она обессиленно рухнула на простыни, он упал рядом, и они быстро провалились в сон, обнимая друг друга.
Засыпая, Чарли думал о том, что нашёл женщину своей мечты. Последней мыслью Франсин было, что она нашла человека, который сделает её по настоящему толстой.

Часть 5: Долго и счастливо

Тара и Кэри были теперь уже четырехлетними близняшками, едва различимыми в своих одинаковых джинсовых шортиках и розовых футболочках. Обе были блондинками в маму. Обе были весьма рослыми для своего возраста и весьма полноватыми для своего роста. Приближалось моё тридцатилетие. Мои девчушки выбежали на вершину дюны и заметили меня.
«Папочка!» – закричали они в унисон и помчались навстречу. Бросив свои полотенчики и песочные ведёрки, они прыгнули мне на руки. Следом за ними, медленно перевалив через гребень дюны, показалась двухсоткилограммовая блондинка. На ней были солнечные очки, увидев меня она улыбнулась и помахала мне рукой. Даже издалека видно было, как от движения трясётся огромная складка на её плече.
Солнце было у неё прямо над головой. На ней был топ, едва сдерживающий её арбузные груди, из-под топа выпирало широкое пузо, изрядно переваливающееся через пояс широких чёрных шорт.
«Тётя Франсин, поторопись!», – крикнула ей Кэри. Да, это была Франсин, копия моей любимой в версии четырёхлетней давности.
Франсин за эти четыре года успела по уши влюбиться в Чарли и жениться на нём. А ещё она по уши влюбилась в еду, как и её старшая сестра. Чарли нравилось её кормить, и он восхищался каждому набранному ей килограмму. Похоже, это у нас у всех семейное.
«Они хорошо себя вели?», – спросил я Франсин, когда она, наконец, подошла к нам.
Она лишь кивнула в ответ, безуспешно стараясь восстановить дыхание, совершенно сбившееся от столь утомительной для неё теперь ходьбы вверх и вниз по дюнам.
«Мне… нужен кондиционер… и пиво,» – наконец смогла пропыхтеть Франсин; по её раскрасневшимся щекам струился пот.
«Я не глушил машину, кондиционер работает,» – ответил я, подбирая с песка игрушки и забрасывая их в багажник своего «Дюранго».
Джип едва заметно накренился, когда Франсин запихивала свою двухсоткилограммовую тушку на пассажирское сиденье. Я усадил девочек в кресла, и мы поехали к мосту на большую землю. Я воспользовался объездной дорогой, про которую не знал почти никто из приезжих. Мы проезжали вдоль живописных полей для гольфа и по берегу реки Томс, пока я не вырулил на шоссе № 9 и не поехал по противоположному от пляжей берегу залива. Тара и Кэри всю дорогу услаждали наш слух песнями из Губки Боба.
Въехав на наш участок я первым делом проводил дочек на задний двор и заставил их смыть песок с ног и купальников перед неизбежными играми в бассейне. Франсин тем временем грузно пропыхтела в сторону барной стойки и достала из холодильника по бутылке Miller Light для нас двоих. Мы уселись друг напротив друга на лужайке перед баром и стали спокойно наслаждаться послеполуденным солнцем.
К моменту, когда мы услышали подъезжающую машину в руках у нас уже было по второму пиву. Через несколько минут показался Чарли. «Дядя Чарли!» – двойняшки немедленно выпрыгнули из бассейна и побежали к нему навстречу. Они обняли ноги любимого дядюшки.
«Привет, малявки!» – приветствовал их он, расставляя по траве пакеты с едой и подхватывая их обеих на руки. Девчонки удобно устроились между его мясистыми руками и толстым животом. В отличие от Энджи, которая держала меня в пределах 85 кило, Франсин разделила тягу к обжорству со своим мужем. Чарли выглядел огромным, хотя и не дотягивал до своей жёнушки килограммов семьдесят.
Ссадив девочек и чмокнув в щёчку супругу, он понёс было сумки в дом, но Франсин перехватила покупки, оставив мужа отдыхать на лужайке, а я достал ему пива из холодильника. Чарли примостил своё 130-килограммовое тело на кресле в тени. Его лицо и бритый череп порядком вспотели, и он вытерся полотенцем.
«Ну и жара», – произнёс он, выдув полбутылки пива зараз.
«Охладись в бассейне,» – ответил я.
«Отличная идея», – сказал он, выбрасывая опустевшую бутылку в мусорное ведро, затем скинул верхнюю одежду и с воплем «Кобунга!» бомбочкой сиганул в бассейн.
Поднятая им волна скинула Кэри с надувного матраца, а брызги достигли моих ног. Волны ходили по всему бассейну, а Тара пыталась удержаться на своём матрасике, чем напомнила мне сцену из «Идеального шторма».
Через несколько минут вернулась Франсин, переодетая в бикини. Фигура у неё, за исключением 20 сантиметров разницы в росте, была точь-в-точь как у Энджи в своё время: огромные груди возлежали на пропорционально толстом пузе, всё это изобилие уравновешивалось широченной задницей и поддерживалось колоннами толстенных ног.
«Клёвый прикид», – я показал оттопыренный вверх большой палец.
«Я мясо на ужин замариновала», – ответила она, доставая очередное пиво и направляясь к бассейну. В отличие от мужа, развлекавшего теперь моих дочек, она предпочла спуститься в бассейн аккуратно.
«Никаких бомбочек?!» – разочарованно спросил я.
В ответ она лишь одарила меня строгим взглядом.
«Ну пожаааалуйста, тётя Франсин!» – принялись канючить девочки, – «Клянёмся, твоя бомбочка будет лучше, чем у дяди Чарли».
«Как-нибудь в следующий раз. Не сейчас», – ответила она, припадая к пиву.
В это время я услышал, как подъехала ещё одна машина и хлопнула дверь, затем вторая.
«Думаю, ваша мамочка вернулась», – сказал я девочкам, которые, впрочем, были слишком заняты игрой с дядюшкой, чтобы обращать на меня хоть какое-то внимание.
Прошлуже не одна минута, когда калитка наконец открылась и внутрь вошла моя тёща, придерживая дверцу для моей любимой супруги. Через пару секунд в проёме начала проходить Энджи.
«Хей, карапузы!» – она радостно позвала дочек.
«Мамочка!» – закричали они в ответ. Выскочив из бассейна, они опрометью кинулись к маме и остановились перед ней, давая пройти внутрь. Я восхищенно любовался своей женой. Она двигалась медленно, обдумывая каждый шаг, уделяя всё внимание сохранению равновесия. От парковки до патио было всего шагов пятьдесят, поэтому она снова решила оставить тележку для живота в машине и пройтись исключительно на своих двоих. Это был вызов: четыре года последовательного гедонизма не прошли впустую для её фигуры, так что многие нащи знакомые удивлялись, что это она вообще до сих пор может самостоятельно ходить.
«Привет, детка, как сыграл в гольф?» – обратилась она ко мне.
– Отлично. А ты как в спа сходила?
Энджи в ответ молча продемонстрировала маникюр и новую причёску. Выглядела она блестяще. Длинные, слегка вьющиеся волосы падали на плечи. Макияж был великолепен. Она была одета в коралловое платье ниже колен и пару сандалий. На пальцах ног также был свежий педикюр.
«Великолепно», – прокомментировал я. Тёща улыбнулась, поздоровалась со всеми и ушла на кухню. Энджи продолжала свой неспешный путь и, наконец, достигла желаемого места назначения, и оперлась о стойку бара. Я приподнял её локоны и пробежался пальцами вниз и вверх по спине, пока мы наблюдали за детьми, играющими в бассейне. Бретелька её бюстгальтера была очень широкой и в месте, где она пролегала, на спине сформировалась глубокая складка.
«Что на ужин?», – спросила она тоном очень голодного гурмана.
«Стейки Лондон Бройл уже маринуются», – ответил я, передавая ей бутылку пива. Она слегка привалилась к моей правой ноге. Я приобнял её, насколько мог, за то место, где когда-то давно вроде бы была талия и стал нежно перебирать пальцами давно обосновавшуюся там гигантскую мягкую складку жира. Коленом моё при этом касалось её живота.
Она наклонилась вперёд, располагая локти на барной стойке и перенеся на них часть веса, чтобы облегчить работу по поддержанию 283-килограммового тела своим необъятным ножкам, подуставшим после пятидесятиметровой прогулки; в такой позе нижний край её живота провис ниже колен и показался из-под подола платья. Я слегка развернулся и левой рукой стал ласкать нижние складки пуза Энджи, которое тяжело вздымалось и опадало в так её дыханию. Я поцеловал её волосы, ещё пахнущие шампунем, и моя любимая тихонько замурчала и зажмурилась от удовольствия.
«Тут кое кто весь в огне», – прошептала она.
«Ты тоже?» – улыбнулся я: – «Уж я-то точно да».
Она улыбнулась в ответ и посмотрела томным взглядом, не оставляющим и капли сомнения в наших ближайших планах.
Затем взяла меня за руку, нарочито громко объявив для окружающих: – «Пойдём, поможешь мне купальник надеть».
В доме было свежо, Энджи всегда и везде было жарко, поэтому летом она всегда держала кондиционеры на минимуме. В гостиной была её мама.
«Мам, как дела?», – спросила Энджи проходя мимо.
«Хорошо. Вздремнуть собираюсь, – ответила та, – а вы что делать будете?»
¬– Купаться. Роб поможет мне надеть купальник.
– А, понятно. Ну тогда разбудите меня к ужину.
Я вспомнил, как многие годы назад мать Энджи зашла к ней, когда та устраивала мне стриптиз-шоу, лишь для того, чтобы спросить не видели ли мы, где она забыла бутылку вина.
Наша спальня была на первом этаже, лестницы для Энджи теперь были почти непреодолимым препятствием. Наверху были комнаты девочек и мой кабинет, который как раз и поменялся местами со спальней.
Едва я закрыл дверь, как Энджи развернулась и притянула меня к себе, сомкнула на моих плечах свои дородные руки, заключив меня в объятья, я приобнял её за бока, насколько хватало рук и принялся оглаживать ей грузное тело.
Через мгновенье она отстранилась и начала расстёгивать пуговицы на своём платье. Для того, чтобы облегчить работу её неловким пухлым пальцам, на платье были нашиты очень большие пуговицы. Как только с пуговицами было покончено, платье с шелестом соскользнуло к ногам Энджи и моему взору открылись её гигантские груди, едва удерживаемые сделанным на заказ бюстгальтером и огромное брюхо, мягкое и широкое.
Платье лежало в её ногах, а она стояла передо мной в нижнем белье. Я вновь прижался к её мягкой тёплой коже, и мы продолжили целоваться. Затем она расстегнула застёжку лифчика, расположенную между грудей, позволив тем вольготно растечься по сторонам своего гигантского чрева, а я тем временем занялся её трусиками: там было немало работы с их извлечением из-под её отвисшего живота и стаскиванием их с её необъятных рыхлых бёдер. Как только я разобрался с нижним бельём, Энджи грузно осела на нашу широченную усиленную кровать и под влиянием гравитации её ягодицы и бёдра тотчас же широко растеклись по простыням. Её утомлённые ноги наконец получили долгожданный отдых. Затем Энджи неспешно отползла чуть дальше в глубину кровати, что дало мне возможность поднять на кровать и пошире раздвинуть в стороны её прекрасные ножки. Одну за другой, я упёр её пятки в край кровати и стал прокладывать себе путь к вожделенному лону супруги между её монструозными ляжками. Она схватилась руками за нижний край своего пуза, до которого, собственно, доставала теперь только в лежачем положении и потянула его вверх, поближе к своим мягчайшим грудям, комфортно расположившимся теперь на простынях по бокам от её округлого личика, тем самым тоже в меру сил облегчая мне доступ к своей истомившейся в предвкушении промежности. Я наконец нашёл её заждавшуюся ласки писечку под тучной складкой лобка, и одним медленным движением мой стержень вошёл в средоточие её наслаждений. Энджи тотчас испустила тихий сладострастный стон. Я ухватил её ладонями за бёдра и начал размеренно двигаться внутри неё; наши взгляды были прикованы друг к другу.
Никогда ещё наша жизнь не была лучше.

Прислано: Гонгофер

source